Эндрю НОРТОН
СУД НА ЯНУСЕ

1. ЛЕКАРСТВО ДЛЯ СНОВ

Здесь даже солнце не грело, а только слепило глаза и освещало
квадратные угрюмые дома Диппла. Нейл Ренфо прижался лбом к холодному окну,
пытаясь не думать, не вспоминать, отогнать пылающие волны ярости и
разрушения, которые сжимали ему горло в последние несколько дней, камнем
наваливались на грудь.
Диппл на планете Корвар - последнее убежище, скорее даже тюрьма для
беспланетных обломков космической войны. Военные планы, в которых они не
имели голоса, выгнали их из родных миров и пригнали сюда много лет назад.
Когда война кончилась, оказалось, что вернуться домой они не могут. Их
дома были уничтожены, либо превращены в пепел прямыми военными действиями,
либо по приказу, подписанному на конференциях, там теперь имели
"исключительные права" другие поселенцы. А те, кто был произвольно помещен
в стены Диппла, могли гнить там до конца своих дней. Выросли целые
поколения вялых детей, знающих только Диппл. Но те, кто помнил...
Нейл закрыл глаза. Ограниченное пространство, круговые стены,
бесконечная дрожь от вибрации машин, ведущих Свободного Торговца по не
отмеченным на картах дорогам космоса, яркое возбуждающее зрелище странных
миров, причудливых созданий, новых людей, то чуждых душой и телом, то
похожих на мальчиков, застенчиво держащихся в тени, жадное впитывание всех
чудес торговых встреч... Это он помнил. Затем беспорядок, страх, сжимающий
желудок, кислый привкус во рту, когда он лежал в тесной койке спасательной
лодки, и горячие руки держали его, испуг, когда их выбросили с корабля,
который был его домом, период дрейфа, во время которого радио передавало
сигналы бедствия, приход крейсера, взявшего их, единственных выживших... А
потом Диппл - на много лет, навсегда.
Тогда была надежда, что война скоро кончится, и он, когда станет
достаточно большим и крепким, запишется в Свободные Торговцы, или они
найдут каким-нибудь образом деньги, вложенные в банк Доном Ренфо, и
оплатят проезд до родной планеты. Но эти надежды оказались лишь
бесплодными мечтами. Долгие тусклые годы показали им призрачную
несостоятельность их грез. Оставался только Диппл, оставался навечно. Уйти
из него нельзя. Так было до него... но не для нее - теперь.
Нейлу хотелось заткнуть уши, как он закрыл глаза. Он спрятался от
серости Диппла, но не мог укрыться от тяжкой жалобы, полупения -
полустона, монотонно исходящего от постели у дальней стены. Нейл отошел от
окна и остановился рядом с кроватью, заставляя себя смотреть на лежавшую
на ней женщину.
Теперь это был призрак, кожа да кости, а не Мелани.
Нейл был готов стучать кулаками в серые стены и кричать от боли и от
злобы. Если бы только он мог взять ее на руки и убежать из этого вечного
резкого света, от холодной сырости, которые убивали ее, как убили Дона
Ренфо. Ее высушили безобразие и безнадежность Диппла.
Но, вместо того, чтобы дать выход бушующему в нем шторму, Нейл
опустился на колени перед кроватью, взял беспокойные, все время
двигающиеся руки в свои и прижал холодную плоть к своим щекам.
- Мелани, - тихо окликнул он, надеясь вопреки всему, что она на этот
раз ответит, узнает его. Или милосерднее не вытягивать ее обратно?
Вытянуть... Нейл задохнулся - это путь побега для Мелани! Если бы он был
уверен, полностью уверен, что другого пути нет...
Он нежно опустил ее руки, натянул покрывало на ее плечи. Быть
уверенным... Он резко кивнул, хотя Мелани не могла видеть этого жеста
внезапного решения, и быстро пошел к двери. Три шага по коридору, и он
постучался в другую дверь.
- А, это ты, сынок! - нетерпеливо нахмурившееся широкое лицо женщины
смягчилось. - Ей хуже?
- Не знаю. Она ничего не ест, и доктор...
Губы женщины изобразили слово, которое она не произнесла вслух.
- Он сказал, что у нее нет шансов?
- Да. - В данном случае он прав. Она не хочет никакого шанса, ты сам
видишь, мальчик.
Он видел это еще на прошлой неделе!
Нейл прижал руки к бокам, словно приглушая горячий ответ на эту
жестокую правду.
- Да, - ответил он ровным голосом. - Я хотел бы знать... скоро ли...
Женщина откинула упавшие на лицо волосы. Глаза ее вдруг стали ясными
и твердыми. Она медленно облизнула губы.
- Ладно, - она плотно закрыла за собой дверь своей комнаты. - Ладно,
- повторила она, словно удерживая себя в чем - то. Но, когда она
остановилась у постели Мелани, она была озабочена, руки ее были
осторожными, даже напряженными. Она подняла покрывало и обернулась к
Нейлу.
- Два дня, может, чуть больше. Если ты хочешь сделать это, откуда
возьмешь деньги?
- Достану!
- Она... она не хотела бы этого таким путем, сынок.
- У нее будет это! - он схватил свою верхнюю тунику. - Ты побудешь
здесь, пока я вернусь?
Женщина кивнула.
- Стовер - самый лучший. Он торгует честно, никогда не обсчитывает.
- Я знаю! - нетерпеливо ответил Нейл, выскочил за дверь и через
коридор на улицу.
Время близилось к полудню. Людей было мало. Те, кому повезло найти
случайную работу на день, уже давно ушли. Другие были в общественной
столовой за полуденной едой. А здесь были те, кто имел работу в
определенных местах, темную работу.
Корвар, если не считать Диппла, был планетой увеселений. Местное
население открыто жило поставкой роскоши и всевозможных развлечений для
знати и богачей с полусотни планетных систем. И вдобавок к этой роскоши и
удовольствиям, здесь были модные пороки, запрещенные радости, поставляемые
контрабандой и незаконной торговлей. Человек, обладающий достаточным
количеством кредитов, мог вступить в Воровскую гильдию и стать членом
одной из снабженческих линий. Но существовали также разветвления мелких
дельцов, хватающих крохи, которых не удостаивали внимания Капитаны
гильдий. Жизнь этих дельцов была ненадежна, опасна, и набиралась она из
безнадежно отчаявшихся - из отбросов Диппла.
Некоторые радости можно было купить у таких, как Стовер. Радости -
или для измученной беспомощной женщины - возможность легко умереть.
Нейл остановился перед бледным мальчиком, слонявшимся рядом с некоей
дверью, честно поглядел в узкие глаза на крысиной мордочке и сказал только
одно слово:
- Стовер.
- Дело, новичок?
- Дело.
Мальчик ткнул пальцем через плечо, указывая, и дважды стукнул в
дверь.
Нейл открыл дверь и чуть не закашлялся: там висело плотное облако
дыма. Четыре человека сидели на подушках вокруг стола и играли в "Звезды и
кометы". Щелканье их счетчиков время от времени прерывалось недовольным
ворчанием, когда кто - нибудь из играющих терял комплект своих звезд.
- Какого дьявола? - голова Стовера приподнялась на два дюйма, и он
глянул на Нейла. - Давай, выкладывай, здесь все свои.
Один из игроков хмыкнул. Двое других, видимо, не слышали, их внимание
было поглощено столом.
- У тебя есть галюс? Сколько стоит? - сразу перешел к делу Нейл.
- Сколько тебе надо?
Нейл сделал расчет еще по дороге. Если Мара Диза сказала верно - один
пакет. Нет, лучше два, на всякий случай.
- Два пакета.
- Два пакета - двести кредитов, - ответил Стовер. - Товар нерезанный.
Я даю полную меру.
Нейл кивнул. Стовер был честен на свой манер, и за эту честность
нужно было платить. Двести кредитов. Нейл надеялся, что купит подешевле.
Товар, конечно, контрабандный, привезенный из другого мира каким-нибудь
членом корабельного экипажа, желавшего иметь лишние деньги, несмотря на
риск портовой проверки.
- У меня будут деньги... через час.
Стовер кивнул.
- Приноси, и товар твой... Моя сдача, Грем.
Нейл вышел на улицу и глубоко вздохнул, выгоняя дым из легких. Домой
возвращаться не было смысла: за всю коллекцию их нищенских вещей не
выручить и двадцати кредитов, не говоря уже о двух сотнях. Он давно уже
продал все ценное, когда приглашал специалиста - врача из верхнего города.
Да, была только одна вещь стоимостью двести кредитов - он сам. Он пустился
бегом, словно должен был сделать это быстро, пока его не оставило
мужество. Он добежал до здания, стоявшего так удобно и угрожающе близко к
главным воротам Диппла - Пункту набора рабочей силы для других планет.
Все еще оставались миры, и немало, где дешевле было использовать
человеческую силу, куда не ввозились машины с опытным обслуживающим
персоналом, и часть этих миров была уже ободрана разорительными торговыми
налогами. Такие места, как Диппл, давали рабочую силу. Мужчина или женщина
подписывали контракт, получали "колониальные", их отвозили в
"замороженном" состоянии, и затем они работали за свою плату - пять,
десять, двадцать лет. По идее это являлось избавлением от гниения заживо в
Диппле. Но... замораживание было делом удачи. Случалось, что некоторые так
и не просыпались. Тех же, кому повезло, встречали арктические миры, где
люди трудились под ударами диких штормов. Контракт был азартной игрой, в
которой не выигрывал никто, кроме агентства.
Нейл вошел в селектор, на некоторое время закрыл глаза, а затем снова
открыл. Когда он положил руку на рычаг и опустил его, он сделал тем самым
бесповоротный шаг. Возврата не будет никогда.
Через час он снова пришел к Стоверу. Игра в звезды-кометы кончилась,
контрабандист был один, и Нейл был рад этому, когда выкладывал пачку
кредитов.
- Двести пятьдесят, - сосчитал Стовер и достал из-под стола маленький
сверток. - Вот два и пятьдесят кредитов сдачи. Записался на другой мир?
- Да, - Нейл взял сверток и кредиты.
- Ты мог бы сделать что-нибудь другое, - заметил Стовер.
Нейл покачал головой.
- Нет? Может, ты и прав. Все одинаково. Ты получил, что хотел, а это
- самое главное.
Нейл почти бегом вернулся в свой барак. Мара Диза посмотрела на него.
- Снова приходил врач. Директор прислал его.
- Что он сказал?
- То же самое. Два дня, может быть, три. Нейл упал на стул у стола.
Он верил Маре и раньше, так что это сообщение ничего не изменило. Он
развернул сверток, полученный от Стовера: две металлические трубочки. Они
имели цену... цену его рабства в неизвестном мире, цену всего, что могло
случиться с ним в будущем. Они помогут умереть женщине, которая была его
матерью.
Галюс - порошок, содержащийся в трубочке - надо было высыпать в чашку
с горячей водой. Тогда Мелани Ренфо не будет лежать здесь, в Диппле: она,
может быть, снова переживет счастливейший день в своей жизни. И если
тонкая нить, привязывающая ее к этому миру, не оборвется к тому времени,
когда она проснется, наготове будет вторая трубочка. Мелани жила в страхе,
отчаянии и боли, а умрет счастливой.
Он оглянулся и встретил взгляд Мары.
- Я дам ей это, - он коснулся трубочки, - а если... понадобится, ты
дашь вторую?
- Разве тебя не будет здесь?
- Я... я улетаю ночью... Мне дали два часа... Ты поклянешься, что
останешься с ней? - он развернул сверток из пятидесяти кредитов. - Возьми
это и поклянись!
- Нейл! - в глазах ее вспыхнули жаркие искры. - Ладно, сынок, я
поклянусь. Хотя нам здесь не очень-то нужны были старые боги и духи, не
так ли? Я дам клятву, хотя тебе нет нужды просить об этом. А это я
возьму... ради Вейса. Вейс должен уйти отсюда... не твоим путем - другим,
- ее руки конвульсивно сжали пачку кредитов. Нейл почти ощутил горькую
решимость, исходящую от нее. Вейс Диза мог освободиться от Диппла, если бы
его мать могла сражаться за него.
- Куда ты записался? - спросила она, ставя греть воду.
- В какой-то мир, называемый Янусом, - ответил он. - Неважно, пусть
это будет грубая пограничная планета, лишь бы подальше от Диппла и
Корвара. - Он не хотел думать о будущем.
- Янус, - повторила Мара. - Никогда не слышала о такой. Послушай,
сынок, ты сегодня ничего не ел. У меня есть немного лепешек для Вейса, но
он, наверное, нашел на сегодня работу и не придет. Я...
- Нет. Я улетаю сегодня, помнишь? - он слабо улыбнулся. - Послушай,
Мара, ты посмотри вещи... потом, ладно? - он осмотрел комнату. Он ничего
не возьмет с собой: в морозильную камеру багаж не берут. - Если тебе что
пригодится - возьми. Тут мало, что осталось. Только... - он подошел к
ящику, где хранил свои бумаги и немногие драгоценности. Браслеты матери и
пояс Дон давно проданы. Нейл быстро просмотрел бумаги. Заявки, которыми
они никогда не могут воспользоваться - их можно уничтожить.
Опознавательные диски...
- Они пойдут Директору... потом. А вот это... - Нейл покачал на
ладони кольцо Мастера, принадлежащее Дону Ренфо. - Продай его и купи
цветов... Она любила цветы, деревья... все, что растет.
- Я сделаю это, мальчик.
И Нейл был уверен в этом. От воды уже шел пар. Нейл отмерил порцию в
чашку и высыпал порошок из трубочки в воду. Они подняли голову Мелани и
уговорили женщину проглотить снадобье.
Нейл снова прижал к щеке ее исхудалую руку и вглядывался в слабую
улыбку на посиневших губах, легкую краску счастья, как паутинкой покрывшую
скулы и подбородок. Она больше не стонала, а шептала что-то - не то слово,
не то имя. Некоторые имена были ему знакомы, другие - нет, они исходили из
прошлого, в котором он не участвовал. Мелани снова была девушкой, жила на
своей родной планете с мелководными морями, усеянными кольцами островов,
где высокие деревья шелестели под легким ветерком поздней ночью. Все это
она по доброй воле обменяла на жизнь в корабле, когда вышла замуж за
человека, называвшего своим домом не планету, а корабль, и пошла за Доном
Ренфо в космические просторы.
- Будь счастлива, - Нейл отпустил ее руку. Он отдал ей все, что мог -
последнее возвращение от забот, печали, непрощаемого настоящего в ее
дорогое прошлое.
- Ты здесь? Ты Нейл Ренфо?
В дверях стоял человек в форме Агентства. На его поясе покачивался
станнер. Это был типичный надсмотрщик, загоняющий добычу на борт
поджидающего транспорта.
- Иду.
Нейл осторожно поправил одеяло и встал. Он вышел твердым шагом, не
оглядываясь, но у двери Мары остановился и постучал.
- Я пошел, - сказал он. - Ты присмотришь?
- Присмотрю. Я останусь с ней до конца и сделаю все, что ты хотел.
Удачи тебе, сынок.
Но было ясно, что это последнее пожелание неисполнимо.
Нейл в последний раз спустился по лестнице, стараясь ни о чем не
думать или, по крайней мере, думать о том, что Мелани ушла из Диппла на
другой путь, неизмеримо более приятный. Страж подобрал еще двух
завербованных и доставил всех в обрабатывающую секцию порта.
Нейл без всяких вопросов покорился процедуре, которая должна была
сделать из живого человека беспомощную часть груза, достаточно ценную,
чтобы привести его неповрежденным и оживить. Он взял с собой в морозный
сон только память о слабой улыбке, которую он увидел на губах матери.
Долго ли длилось путешествие, в каком направлении и по каким
причинам, кроме доставки груза, Нейл так и не узнал, да, в сущности, и не
интересовался. Этот самый Янус, конечно, был пограничным миром, иначе там
не требовалась бы человеческая рабочая сила - вот и вся его сумма знаний
об этой планете. Он не видел громадный темно-зеленый шар на экране пилота,
показывающий обширные континенты и узкие моря, землю, задавленную густой
зеленью лесов, таких лесов, о каких более цивилизованные планеты давно
забыли.
Космопорт, на котором приземлился грузовоз, был расположен в голой
каменистой местности, в рубцах и ожогах пламени, хлещущего из садящихся и
взлетающих кораблей. Из этого центра неправильными линиями шли расчистки,
сделанные поселенцами.
Участки были вырублены в лесу - голые пятна в темной зелени, зелени с
сероватым оттенком, словно на широких листьях этих гигантских деревьев,
жадной молодой поросли и кустарников осела серебристая пленка. Люди
обрабатывали поля, сажали ровные ряды своих растений, и эти ряды
перекрещивались бревнами, выдолбленными, прорубленными или еще как-нибудь
приспособленными в качестве крова для людей, рубивших лес.
Это была война между человеком и деревом; тут выдергивали вьющееся
растение, там атаковали куст или молодое деревце, стремящееся занять
расчищенное с таким трудом пространство. Лес все время ждал. И ждали те,
кто был в этом лесу...
Люди, занятые этой борьбой, были угрюмы, молчаливы, тверды, как
здешние деревья, упорны, как очищенный космосом металл. Эта война началась
сто лет назад, когда первые разведчики отметили Янус, как пригодный для
заселения человеком. Первая попытка завоевать планету для человека
провалилась. Потом пришли эти последние инопланетники и остались. Но лес
был все еще мало вырублен, очень мало.
Переселенцы с разрозненных участков продвигались в сторону порта и
образовали город. Они ненавидели его, но терпели, потому что он был
связующим звеном между ними и другими мирами. Это были суровые люди,
связанные строгой безрадостной верой, самоуверенностью и решимостью, люди,
работающие от зари до зари, считавшие красоту и радость смертельным
грехом, принуждавшие себя, своих детей и рабов-рабочих к нудной работе,
которой они поклонялись. Все так же оставалось и теперь, когда можно было
покупать свежую рабочую силу для борьбы с лесом.


2. ОПУШКА ЛЕСА

- Их здесь куча, мастер участка. Я что, повезу свой товар обратно?
Суперкарго покачивался, положив руки на бедра, и в глазах его
светилось презрение. По сравнению с покупателем он был тонок, как
проволока, и выглядел мальчишкой.
- И вы привезли такое барахло, чтобы они жгли лес и работали на
полях? - сказал покупатель. Он тоже был полон презрения - как к
космонавту, так и к его товару.
- Люди, у которых есть, что продать, не вербуются в рабочие, как вам
известно, мастер участка. Это уже чудо, что мы вообще кого-то привезли.
Поселенец резко отличался от жалкой компании, которая стояла перед
ним. Большинство мужчин земного происхождения, как бы они ни были далеки
от родной планеты и даже от своего племени, бреют волосы на лице, этот же
неуклюжий гигант возвращался в первобытное состояние. Густая борода веером
расстилалась по его бочкообразной груди и закрывали лицо, захлестывая
скулы. Длинные волосы покрывали тыльную сторону широких рук. Все остальное
было серым: грубая одежда, сапоги из шкур, шапка, надвинутая на копну
волос. Он говорил на бейзике гортанно, с новыми интонациями, ходил тяжело,
будто давил невидимые препятствия. Высокий, массивный, он и сам напоминал
дерево, на которое он и весь его род обрушивали угрюмую ненависть. И люди,
находившиеся перед ним, казались пигмеями слабой породы.
Их было десять. Их все еще трясло после оживления, и никто из них
физически не мог быть парой мастеру участка. Завербованные были, как
указывал суперкарго, людьми без надежды, людьми почти конченными как
физически, так и умственно.
Поселенец сердито осмотрел каждого. Его глаза снимали с несчастных
то, что на них еще оставалось, отмечая недостатки тощих тел.
- Я - Калло Козберг с Опушки. Мне нужно расчистить сорок просек до
первого снега. А кого вы мне предлагаете? Если они как следует поработают
час - и то слава богу! И просить за таких груз коры - просто грех!
Выражение лица суперкарго стало сердитым.
- Грех, говорите? Не хотите ли вы обвинить меня в этом перед
Спикером? Если так, то я приведу доказательства: сколько кредитов
заплачено завербованным, что стоило замораживание и перевозка. Я думаю, вы
поймете, что цена вполне в дозволенных пределах. Вы все еще говорите
"грех", мистер Козберг?
Тот пожал плечами.
- Это просто манера говорить. Нет, я не собираюсь обвинять вас. Не
сомневаюсь, что вы можете привести доказательства, если я это сделаю. Но
человеку нужны помощники для расчистки, даже если они еле двигаются. Я
возьму этого... этого... и этого... - его палец указал на троих рабочих. -
И тебя тоже, - Он в первый раз взглянул рабочему в лицо. - Да, ты - третий
с конца. Сколько тебе лет?
Нейл Ренфо понял, что вопрос относится к нему. Его голова все еще
кружилась, желудок сжимался от варева, которое в него влили, и он с трудом
ответил:
- Не знаю...
- Как не знаешь? Ну и пустая же башка у парня, коли он не знает даже,
сколько ему лет! Много глупостей я слышал от инопланетников, но такого не
приходилось!
- Он сказал правду, мастер. По собранным сведениям он родился в
космосе. планетные годы на таких не распространяются.
Борода Козберга задвигалась, словно он жевал слова, прежде чем их
выплюнуть.
- Рожденный в космосе... так... ладно, он выглядит достаточно
молодым, чтобы научиться работать руками. Я его тоже возьму. Они все на
полный срок?
Суперкарго ухмыльнулся.
- Для такого пробега - на Янус - разве мы можем тратиться на меньшее?
У вас есть готовая кора для груза, мастер?
- Кора есть. Мы сложим ее на погрузочную площадку, чтобы скорее
отправиться в путь - мы ведь едем к Опушке! Надо разгрузиться, хотя, если
посмотреть на вас, вы много не наработаете.
Космопорт был группой сборных домов вокруг выжженного бетона
посадочного поля, имевших странный вид времянок без фундамента,
безобразных, схожих с бесплодным оцепенением Диппла. Понукаемые
непрерывным грохотом приказов, рабочие торопились к линии повозок. Их груз
- громоздкие связки серебристой коры - складывались вручную в большую кипу
под внимательным надзором корабельного приемщика.
- Эй, идите сюда, - Козберг махнул рукой, указывая на повозку и
связки коры. Нейл посмотрел на человека, стоящего в ближайшей повозке. В
его опущенной руке качалась связка коры.
Это было младшее издание Козберга. Можно было безошибочно сказать,
что это отец и сын. Борода на его выдающемся вперед квадратном подбородке
была еще шелковистой, и губы заметно выступали над ней. Как и отец, он был
одет в тяжелую серую, скверно сшитую одежду. Люди, работавшие вдоль этой
линии и быстро разгружавшие повозки, представляли собой серо-коричневое
однообразие - не то армейское, не то служебное одеяние.
Но Нейлу не пришлось долго разглядывать их, потому что перед ним
оказалась связка коры, и нужно было скорее хватать ее. Так было легче, чем
можно было ожидать, хотя объем связки очень затруднял переноску. Нейл
осторожно положил ее в стог. Ноги еще плохо слушались его.
В три захода повозка была опустошена, и Нейл стоял, оглядываясь
вокруг.
В каждую повозку было запряжено два тяжеловесных фыркающих животных.
Широкие задние ноги и зад не соответствовали слабым передним ногам,
совершенно не похожим на задние. Животные сидели на задах и старательно
чесали задними ногами густой мех на брюхе. Шкура их была сланцево-голубой,
гривы - пыльно-серые, начинающиеся на круглых, как у грызунов головах и
спускающиеся до крайней точки хребта. Хвоста не было и следа. Широкие
ошейники на их плечах крепились к передку повозки паутиной сбруи, но
поводьев Нейл не видел.
- Туда! - волосатая рука Козберга махнула перед его носом.
И Нейл взобрался в пустую теперь повозку и сел там на куче грубых
мешков, от которых шел сильный, но не противный запах коры. Двое его
товарищей - иммигрантов последовали за ним. В задней части повозки было
отгорожено место для мастера.
Сын, не произнесший во время выгрузки ни слова, занял единственное
приподнятое сидение впереди, поднял шест и резко стукнул по обоим
запряженным чесальщикам. Те глухо зафыркали, но сошли с полосы порта и
двинулись то шагом, а то прыжками, отчего повозка дергалась, причиняя
неудобства пассажирам. Одного из людей стало тошнить, и он едва успел
перегнуться через борт.
Нейл бесстрастно изучал своих спутников. Один был очень крупным
человеком с зеленовато-коричневой кожей бывшего члена команды космического
корабля, с пустыми глазами, вдребезги пьяного. Он сидел, прислонившись к
стенке повозки и опустив руки между коленями - выгоревший корпус.
Тот, кого тошнило, все еще висел над бортом, вцепившись пальцами в
край. Редкие черные волосы на круглом черепе, кожа белая, как тесто. Нейл
видел таких и раньше. Какой-нибудь портовый лодырь, завербовавшийся из
страха перед законом, а, может быть, всерьез решил надуть начальство.
- Эй, мальчик! - человек, за которым наблюдал Нейл, повернул голову.
- Ты что-нибудь знаешь об этой планете?
Нейл покачал головой.
- Вербовщик сказал: Янус, сельское хозяйство. Несмотря на скачки
повозки, ему удалось встать, чтобы по возможности увидеть окрестности. Они
ехали по неровной голой земле между изгородями полей. Первым впечатлением
Нейла была мрачность. Ландшафт был лишен красок и жизни, как кварталы
Диппла.
На полях росли низкие кусты, посаженные перекрестными рядами.
Изгороди, защищавшие их, состояли из ободранных кольев, переплетенных
лианами. Такие поля тянулись миля за милей, но вдалеке темнело что-то,
что, вероятно, было холмами или лесом.
- Что там? - мужчина отошел от заднего борта и по краю добрался до
Нейла.
- Не знаю, - пожал плечами Нейл. Они были товарищами по ссылке, но
этот человек ему не нравился. Маленькие блестящие и умные глаза пристально
смотрели на Нейла.
- Ты из Диппла, друг? Меня зовут Сэм Тэйлос.
- Нейл Ренфо. Да, я из Диппла. Тейлос заржал.
- И ты решил сбежать оттуда и начать новую жизнь в другом мире,
желторотый? Напрасно. Ты просто сел в другую такую же дыру.
- Может быть, - ответил Нейл. Он смотрел на темное пятно в этом
скучном однообразии несчастной страны с зеленоватым небом, и ему вдруг
захотелось подойти к темной линии, узнать о ней побольше.
Животные, то прыгая, то раскачиваясь, быстро тащили повозку, и пять
повозок держались все время на одном расстоянии друг от друга. Сэм Тейлор
указал пальцем на кучера их повозки:
- Может, он чуток расскажет?
- Спроси.
Нейл пропустил Тейлоса мимо себя, но не пошел за ним. Тейлос
остановился за сиденьем водителя и заговорил умиротворяюще - плаксивым
голосом:
- Джентльхомо, не будете ли вы...
- Чего тебе?
Бейзик Козберга-младшего был еще более гортанным, чем у отца.
- Просто немного информации, джентльхомо... - начал Тейлос.
- Вроде того, куда ты едешь и что ты будешь делать, работяга? -
прервал его Козберг-младший. - Ты едешь прямиком к концу полей на Опушку,
где, возможно, увидишь чудовищ. А делать ты будешь тяжелую работу, если не
хочешь, чтобы Спикер заставил тебя отвечать за твои тяжкие грехи. Понятно?
- он показал концом своего поощряющего шеста на кусты на полях. - Это наш
наличный урожай - латтамус. Его нельзя высадить, пока поле не будет чистым
от всяких корней и побегов - голое поле. А получить на Опушке голое поле
непросто - надо рубить, и выкорчевывать, и резать. Мы собираемся получить
несколько хороших латтамусовых полей, прежде чем вы рассчитаетесь за свои
грехи. - Козберг-младший наклонился и взглянул прямо в глаза Тейлосу. -
Есть такие грешники, что не хотят помогать в работе Чистого Неба, да, не
хотят. Так их выучат - хорошо выучат. Мой отец - хороший учитель. Спикер
послал ему Слово, чтобы он сводил счеты с настоящими грешниками. Мы,
Небесный Народ, не убиваем инопланетных грешников, но некоторые уроки
тяжело ложатся на закоренелого грешника.
Слова его были темными, но смысл их был вполне ясен. Козберг с
удовольствием произносил их. Тейлос попятился и бочком отошел от сидения
кучера. Козберг засмеялся и повернулся к рабочему спиной. Тейлос стоял,
насколько это позволяла тряска повозки, и смотрел на окружающую местность,
а затем обратился к Нейлу почти шепотом:
- Дрянная участь - на кое-как не проедешь. Работать тут, похоже, надо
без дураков, до смерти. Это пограничная планета, тут, видимо, всего один
космопорт.
Нейл решил, что маленький человек скорее думает вслух, чем
разговаривает с ним.
- Когда играют, не ставят звезду, если нет уверенности, что она будет
на одной линии с хвостом кометы. Никакой поспешности! А тут - малоприятный
разговор о выучке. Они что же, так сразу и зажмут нас? Подумать только!
У Нейла болела голова, и подскакивание повозки начало вызывать
тошноту. Он сел напротив все еще застывшего экс-космонавта и попытался
думать. Договор, который он подписывал в вербовочной конторе, был очень
детализирован. Большой аванс - память Нейла испуганно отшатнулась от
мысли, как этот аванс истрачен - большие издержки по переезду в этот мир.
Нейл не имел представления о стоимости коры, которой Козберг расплатился
за него, Нейла, но это можно узнать. По договору он имел право возместить
эту сумму и стать свободным человеком. Но когда это будет? Самое лучшее -
это сидеть здесь и узнавать, что можно, держа глаза и уши открытыми. Диппл
был статичным видом смерти, здесь же был какой-то шанс... Нейл снова начал
надеяться, сам не зная, на что.
Дон Ренфо был Свободным Торговцем, его предки также были
исследователями и беспечными космическими скитальцами. Хотя Нейл едва
помнил отца, интуиция и способности этого неустроенного и неугомонного
человека были наследственными качествами. Мелани Ренфо была из
пограничного мира, хотя и отличного от Януса, как осень и весна. Она была
из третьего поколения первого корабля, и ее народ все еще был скорее
исследователями, чем поселенцами. Наблюдать, учиться, экспериментировать -
вот желания и нужды, которые спали в Нейле, живущем в тисках Диппла.
Теперь эти нужды проснулись и зашевелились.
Когда повозки остановились, и люди поели грубого хлеба и сушеных
ягод, Нейл присмотрелся к животным, жующим корм. Кучер второй повозки,
маленький и тощий, со шрамом от старого ожога бластером на голове, явно
был инопланетным рабочим.
- Как вы их называете? - спросил его Нейл.
- Фэзы, - односложно ответил тот.
- Здешнего происхождения? - продолжал спрашивать Нейл.
- Нет. Их привезли с Первым Кораблем, - он указал подбородком на
Козбергов.
Первый Корабль. Нейл был поражен. Он пытался вспомнить скудную
информацию о Янусе. Конечно, поселенцы обосновались здесь более одного
поколения назад.
- Приехали двадцать лет назад. Эти Возлюбленные Неба получили
поселение прямо от Угольного Синдиката и двинули сюда. Пока только до
дверей в свободную страну.
- Свободная страна?
- Свободная для иноземцев. Все остальное - владения Возлюбленных Неба
- семейные участки, понемногу расширяющиеся с каждым годом, - он снова
указал подбородком, на этот раз на темную линию на горизонте. - Следи за
этими фэзами: выглядят они мирно, но не всегда такие с чужаками. Их зубы
могут, коли захотят, грызть не только орехи.
Зубы были длинные, белые и устрашающе выделялись на покрытой темным
мехом морде животного. Но сами фэзы оказались совершенно поглощенными едой
и не обращали внимания на людей.
- Хулла! - заорал Козберг-старший, злясь даже на фэзов. - Готовьте
животных в путь! Эй, ты! - он указал Нейлу на задок своей повозки. -
Полезай!
Когда наступило послеобеденное время, кусты латтамуса на придорожных
полях поредели. Там и тут виднелись полосы хлебов и овощей. Изгороди
вокруг них были светлых цветов, будто поставленные на короткое время. А
перед повозками по-прежнему ползла темная тень... а, может, Нейлу просто
казалось, что тень ползет к людям и повозкам, а не наоборот. Теперь уже
было ясно, что это темный лес, стена деревьев, и так же ясно, что отогнать
ее нелегко. На полях стояли широкие пни, некоторые были обуглены, словно
обглоданы огнем. Нейл представил себе, какую работу нужно провести, чтобы
вырвать из девственного леса такое поле, и глубоко вздохнул.
Он попытался объединить то, о чем догадывался и что знал, насчет
участков и людей, которые на них работали. Одежда, повозки, намеки обоих
Козбергов и слова рабочего-кучера показали Нейлу, что это был поселок
сектантов. Таких было немало на протяжении столетий после путешествия
первых землян в глубокий космос и колонизации других миров. Группы,
объединенные одной религией, находили необитаемые миры и, не тревожимые
"мирскими" оккупантами, основывали свои собственные утопии. Некоторые
становились столь эксцентричными, что поворачивали свою жизнь в
цивилизацию, полностью чуждую прошлому первопоселенцев. Другие же
освободились или утратили, забыли прежние мечты, и только развалины и
могилы указывали на прошлое.
Нейл встревожился. Фермерская работа могла оказаться непосильно
тяжелой - похоже на то. И фанатичная вера также была угрозой, казавшейся
ему хуже, чем любая естественная опасность на любой планете. У Свободных
Торговцев и верования были свободными. Их космополитическое происхождение
и работа привели к большой терпимости к людям и идеям. "Ведущий Дух"
родной планеты Мелани, сгоревшей во время войны, признавался его
поклонниками, как добрая и снисходительная Сила. Узкие жесткие рамки, в
которые некоторые люди заключали свою религию, делали ее Силой, стоящей
далеко от человеческой борьбы, и это было так же опасно для чужаков,
попавших в их среду, как бластер в руках врагов. И это зловещее
напоминание Козберга-младшего о "выучке" больно поразило Нейла.
Он страстно хотел получить возможность спрашивать. Но вопросы могли
привлечь к нему внимание, а этого он не хотел. Вопросы относительно
религии и целей чаще всего были запретными даже для своих внутри
фанатичной общины. Нет, лучше смотреть, слушать и пытаться соединять
обрывки сведений.
Повозка свернула с дороги и прошла через ворота в стене из кольев,
бывшей значительно выше полевых изгородей и, по всей вероятности,
воздвигнутой для защиты, а не просто для отделения одного участка от
другого. Их появление было встречено лаем.
Собаки, достаточно похожие на земных, чтобы их можно было так
назвать, в количестве пяти или шести бегали и прыгали за более низким
забором и изо всех сил старались привлечь внимание прибывших. Нейл смотрел
на это зрелище и думал, какая угроза заставила жителей участков,
находящихся в тени видимого теперь леса, держать такую свору. Может быть -
по спине Нейла пробежал холодок - они караулили рабочих?
Повозка въехала на пустую площадь, окруженную домами, и Нейл мигом
забыл о собаках, с удивлением уставившись на главный дом участка. Этот...
эта штука была такой вышины, как двухэтажные дома Диппле, но это был
просто ствол дерева, положенный набок, с прорубленными в нем двумя рядами
окон и широкой дверью, сохранившей еще остатки коры. Ну и ну! Его удивили
пни на полях, но то были остатки молодых деревьев по сравнению с этим
чудовищем! Вот, значит, из каких деревьев состоит лес Януса!


3. КЛАД

Нейл прислонился к опоре для рукоятки большого обдирочного топора. По
его обнаженному до пояса телу, покрытому серебристой пылью, струйками
сбегал пот. Солнце, показавшееся ему в первый день таким бледным,
показывало свою силу волнами жара. Он повернул голову, как часто делал за
последние недели, к холодной зелени деревьев, которые они атаковали.
Неясная протяженность темной зелени была, как обещание водоема, куда
человек мог бы окунуть вспотевшее, опаленное жаром тело, расслабиться,
уснуть.
Козберг, прибыв на эту часть Опушки, не Теряя времени, указывал своим
новым рабочим на ужасные опасности этой лесистой местности, так
соблазнительно манившей. И не меньше опасностей таилось в одинокой
полуразрушенной хижине, на которую он указал им - она стояла как раз
посередине полоски леса, выдававшегося языком в очищенные с таким трудом
акры будущего поля. Теперь это было проклятое место, которое человек не
смеет тревожить. Эта хижина - они смотрели на нее с безопасного расстояния
- была и оставалась могилой грешного человека, который так страшно
оскорбил Небо, что заболел Зеленой Болезнью.
Верующие не убивают, нет, они просто бросают в холодное одиночества
леса тех, кто подхватывает эту неизлечимую болезнь, посланную в наказание
за грехи. И может ли выжить человек, оставшись в дикой местности без
ухода, с высокой температурой и бредом в первой стадии болезни? И кто
знает, какие еще опасности подстерегают людей в тени гигантских деревьев?
Время от времени люди там видели чудовищ, всегда ранним утром до восхода
солнца или в сумерках.
Нейл задумался насчет этих "чудовищ". Рассказы домочадцев Козберга
всегда имели дикий достаточно дикий привкус, но описание существ было
рождено явно живым воображением. Все рассказы сходились только в одном -
что неизвестное существо было такого же цвета, что и окружающая его
растительность, и что у него четыре конечности. Как он ходил, на двух
ногах, или на четырех, информация, похоже, расходилась. Собаки на участках
ненавидели это существо.
Любопытно, что характерной чертой поселенцев было отсутствие добра и
сочувствия. Первые опасения Нейла относительно качеств общества на Янусе
полностью подтвердились. Вера Возлюбленных Неба была узкой и жестоко
реакционной. Жители участков явно шагнули назад на тысячу лет, в прошлое
своего рода. У них не было желания узнать что-нибудь о природе Януса, они
лишь упорно, день за днем дрессировали страну, приспосабливая ее к образу
жизни их родной планеты. Там, где другой тип поселенца пошел бы в глубину
лесной страны для изучения, Небесные Возлюбленные боялись подойти к дереву
иначе, как с топором, ножом или лопатой, и только жаждали рубить,
обдирать, выкапывать.
- Эй, Ренфо, наклоняй его! - крикнул Ласья, который тащился по
полуразрытому участку, держа топор на плече.
Это был давний работник Козберга. Он взял на себя обязанность
подгонять новичков. Позади него на шаг шел Тейлос с ведром грязной воды.
Его лицо сморщилось от усилия, которого ему это стоило. Бывший воришка из
Корвара старался использовать все хитрости и плутни, каким он научился в
своем грязном прошлом, чтобы облегчить себе жизнь. В первый день расчистки
его вернули обратно в усадьбу с распухшей лодыжкой, и Нейл подумал, что
это было преднамеренно неудачное обращение с корчевальным крюком. Хромая
вокруг строений, Тейлос добивался расположения на кухне и в ткацкой. Его
лукавый язык был столь же быстр, сколь медлительны в работе руки. В конце
концов, женское население дома Козберга приняло его в помощники. Таким
образом он избавился от полевых работ. Правда, Нейл, слыша резкий голос
хозяйки, сомневался, что Тейлос выбрал благую участь.
Сейчас Тейлос наклонился над стволом поваленного дерева и глупо
ухмылялся за широкой спиной Ласьи, подмигивая Нейлу, в то время, как
последний начал обрабатывать один из чурбанов.
- Видел какое-нибудь чудовище? - спросил Тейлос, когда Нейл сделал
паузу, чтобы подойти напиться. - Полагаю, что за их шкуру можно получить
хорошую цену в порту, но никто не был достаточно умен, чтобы взять с собой
пару собак и немножко поохотится.
Его полунамек только указывал на мысль, которая бродила в мозгу всех
новичков - каким-нибудь образом организовать самостоятельную торговлю,
открыть кредит в порту и в один прекрасный день, пусть не скоро, получить
свободу.
Ласья нахмурился.
- Заткнись! Никакой торговли никогда не будет, ты это знаешь,
трусливый жук. Все, что ты достанешь или найдешь, принадлежит мастеру
участка, не забывай этого! Не хочешь ли ты, чтобы тебя осудили, как
грешника первой степени, и Спикер рассчитался с тобой?
Нейл бросил взгляд через край деревянного ковша.
- Что здесь можно достать или найти такого, что вмешается Спикер?
Ласья нахмурился еще больше.
- Греховные вещи, - пробормотал он.
Нейл опустил ковш в бадью. Он заметил, что Сэм Тейлос внезапно
вздрогнул и застыл в ожидании. Так как Ласья замолчал, Тейлос задал
вопрос, интересовавший как Нейла, так и его:
- Греховные вещи, вот как? И какие они, Ласья? Мы не хотим иметь
Спикера за нашей спиной, так что лучше скажи нам, чего не поднимать, если
мы найдем. А то мы еще влезем в неприятности и уж тогда заявим, что нам не
говорили. Козберг - двуногий ужас - это правильно, но он может выслушать
нас, если мы так скажем.
Тейлос был прав. Как ни сурово и узко было кредо мастера участка, его
чувство справедливости все еще работало. Справедливость, но не милосердие,
конечно. Ласья остановился с поднятым топором. Его нижняя губа
подобралась, так что в профиль он стал похож на какую-то хищную птицу.
- Ладно, ладно! - он резко опустил топор. - Иной раз люди, работающие
на расчистке, находят вещи...
- Какие вещи? - перебил его Нейл.
Замешательство Ласьи возрастало.
- Вещи... ну, можно сказать, вроде сокровищ...
- Сокровища? - воскликнул Тейлос, и его бледные губы сжались, в
сузившихся глазах блеснул жадный интерес.
- Какого рода сокровища? - спросил Нейл.
- Не знаю... ну, предметы... по виду богатые...
- И что делают с этими вещами? - Тейлос облизал губы.
- С помощью Спикера их разбивают на куски и сжигают.
- Зачем? - спросил Нейл.
- Потому что они прокляты - вот почему! И всякий, кто их коснется,
проклят тоже!
Тейлос усмехнулся.
- Богатые вещи, значит. Пусть себе будут прокляты, лишь бы мы их
нашли. Их можно отнести в порт и свободно обменять или продать. Зачем же
их ломать? Может, они окажутся полезными здесь - может, это машины, каких
у нас нет, а мы надрываемся, валя деревья и выкорчевывая пни.
Ласья поднял на него тяжелый взгляд.
- Ну, ты-то не надрываешься, Тейлос. А Небесные Возлюбленные не
пользуются машинами. Во всяком случае, если человек попытается сцапать
сокровища и об этом узнают, его выгонят туда, - он ткнул большим пальцем в
сторону леса, - одного, без еды, без инструментов, без всего, с голыми
руками. И ты ничего не продашь в порту. Тебе не позволят идти в порт, пока
не будет уверенности, что на тебе нет ничего, кроме штанов на голой
заднице. Нет, они правы - эти сокровища не для того, чтобы их брать. Когда
их находят, нашедший кричит, и достаточно громко.
- Откуда они появились? Я думал, в этом мире нет местной расы, -
сказал Нейл.
- Конечно, нет. Здесь никогда не находили людей. Странное дело, я не
раз слышал, что эта планета известна уже сто лет по планетному времени.
Угольный Синдикат купил ее на первом аукционе Инспекции - для спекуляции.
Это было задолго до войны. Но Синдикат только и сделал, что занес эту
планету в свои списки и послал пару экспедиций, которые ничего здесь не
увидели. Тут пара маленьких морей, а все остальное - лес. Минералов не
обнаружено, по крайней мере, в таком количестве, чтобы имело смысл их
разрабатывать, вообще ничего, кроме деревьев. Когда это выяснилось,
Синдикат стал избавляться от невыгодных планет и продавать их поселенцам.
Эти Небесные Возлюбленные жили на каком-то клочке неплодородной земли на
сверхсухой планете и лезли из кожи, чтобы как-нибудь выжить. Каким-то
образом они сумели собрать нужную сумму для уплаты Синдикату, и ринулись
сюда. Как раз в это время началась война. Акции Синдиката оказались у
врага и лопнули, так что никто больше не являлся сюда требовать свою
собственность. Насколько я знаю, Небесные Возлюбленные таким образом
получили весь Янус. У них есть для продажи латтамус и кора - достаточно
для того, чтобы держать открытым космопорт и быть занесенными в торговые
карты. Вот и вся история. И здесь не было и признака туземцев, просто эти
сокровища появляются через какой-то промежуток времени. Никаких остатков,
никаких развалин - ничто не указывает, чтобы тут когда-нибудь что-то было,
кроме деревьев. А эти деревья росли - некоторые, конечно - почти две
тысячи планетных лет. Как раз такие мощные, чтобы быть убежищем для
рейдеров или им подобных. Но никогда не находили и следов посадки корабля.
Небесные Возлюбленные решили, что сокровища насаждает Темная Сила,
желающая ввести людей в грех, и до сих пор нет никаких доказательств, что
это утверждение неверно.
Тейлос презрительно фыркнул.
- Ну и глупо же рассуждают!
- Может быть, но это их рассуждение, а они здесь хозяева, -
предупредил Ласья.
- А ты сам когда-нибудь видел какое-то из этих сокровищ? - спросил
Нейл, возвращаясь к своей обычной работе.
- Один раз, на участке Моргейма - он следующий к югу. Тогда был
последний лесоповал, как раз подходящее время для выжигания. И нашел его
хозяйский сын. Они сразу позвали Спикера и окружили нас, чтобы молиться и
разрушить находку. Однако, им это не очень помогло, только подтвердило их
точку зрения насчет греховности.
- Как?
- Ровно через неделю этот самый сын заболел Зеленой Болезнью. Они
вывезли его в лес. Я был одним из сторожей над ним.
- А зачем его сторожить?
- Больной Зеленой Болезнью полностью теряет соображение, и иногда
бежит, куда попало. Его нельзя подпускать к людям, потому что тот, кого он
коснется, заболеет тоже. Так что, если он пытается сбежать, на него
накидывают веревку и привязывают к дереву.
- И оставляют больного умирать! - Нейл уставился на Ласью.
- А больше ничего и не сделаешь, болезнь неизлечимая. Врач из порта
сказал, что мы все можем ею заразиться. Иногда родня дает больному сонное
питье, чтобы он умер во сне, но Спикеры говорят, что это неправильно:
человек должен сознавать, какой он грешник. И знаешь, парень, больной нив
чем не нуждается, ни на что не смотрит. Он уже не человек, - Ласья ударил
по дереву. - Говорят, что болезнь эта нападает на тех, кто нарушил
какие-нибудь правила или был с чем-то не согласен. А этого сына Моргейма
отец два раза учил в поле за то, что тот неправильно работал. Так что,
когда он заболел, это было вроде наказания.
- Ты веришь этому? - спросил Нейл. Ласья пожал плечами.
- Видишь, как это срабатывает, или слышишь о таких случаях. Все те,
кого поразила Зеленая Болезнь, имели неприятности с Правилами. Была одна
девушка, вроде слегка свихнутая - все ходила в лес, говорила, что очень
любит деревья. Ее крепко проучили за бродяжничество. Она была еще не
вполне взрослая. Однажды ночью ее нашли в постели всю в жару и увезли
прямо в лес. Неприятно было, она так кричала! А ее мать - вторая жена
Козберга - впала в ужасное состояние. Старик запер ее на две недели, пока
не удостоверился, что все благополучно прошло.
Нейл яростно спросил:
- Почему же ее просто не убили? Это было бы милосерднее!
Ласья хрюкнул.
- Они так не думают. Быть добрыми к ее телу - значит, погубить душу.
Она умерла трудно, в соответствии с ее грехом. Они думают, что если
человек умрет не в Очищении, как они это называют, он вечно будет во тьме.
Если на нем большой грех, он должен за него платить: либо принять нелегкую
смерть, либо еще что-нибудь. Их образа мышления не изменишь, лучше не
ввязываться. Они дают выучку всякому, не только своим верующим. Ну, хватит
болтовни! Ты, Тейлос, давай, проваливай с ведрами! Скажи мастеру участка,
что груз у нас почти готов. И не мешкай по дороге.
Тейлос, вылив воду, заторопился, пока был в поле зрения Ласьи. По
всей вероятности, эта быстрая походка превратилась в еле ползущую, когда
он скрылся за кустарником. Поскольку обычно молчаливый Ласья сегодня был
вроде бы в разговорчивом настроении, Нейл решил воспользоваться этим и
узнать, что можно.
- Ласья, здесь кто-нибудь покупал себе свободу?
- Свободу? - дровосек, видимо, был оторван от каких-то своих мыслей.
Он усмехнулся. - Не мучай себя, парень, не думай об этом. Если бы ты мог
взять на плечи фэза и обежать с ним дважды вокруг участка, тогда ты мог бы
думать о покупке свободы. Это гнусно-нищенский мир, и внешняя Опушка -
владения Козберга. И он не отпустит ту пару рук, которую он добыл. Пока
они еще могут работать, разумеется. Ты не очень силен, но ты не лодырь,
как Тейлос. Ты выполняешь дневную работу. Я был военнопленным в Авалоне.
Они ходили по лагерю и предлагали работу. И я согласился - это лучше, чем
оставаться там взаперти и сойти с ума. Когда я сюда приехал, у меня тоже
были идеи насчет того, чтобы выкупить себя. Но только здесь вся земля,
каждый кусочек вонючего гнилого дерева принадлежит Небу, по их понятиям. И
только истинно Верующий может получить право на участок. Это хитрый трюк в
их игре. Истинно Верующий должен быть таковым от рождения. Они составили
договор, когда покидали тот неудачный мир, где жили раньше, чтобы их не
беспокоили посторонние с другими идеями. А раз уж ты не прирожденный
Верующий, ты не можешь сказать им, как ты был бы счастлив принять их веру.
Ты здесь, и они зажмут тебя в кулак, если ты возмутишься, тебя проучат, а
то и выгонят в лес, причем там, где захотят. А теперь давай-ка заглаживай
здесь. Нам лучше сделать красивый груз для старика, когда он придет нюхать
вокруг.
Далеко ли они от порта? Добрый день путешествия в повозке,
запряженной фэзами. Пешком, наверное, куда больше. Да и можно ли удрать с
работы, даже если и добраться до этой единственной связи с космосом? Плата
за проезд на космическом корабле будет баснословно высокой, а проситься в
члены команды бесполезно. Симпатии офицеров всегда будут на стороне
мастера участка, а не рабочего, пытающегося удрать. И если здесь нет
законной системы выкупа за свободу... Нейл яростно воткнул топор в твердое
дерево. Не хотелось думать, что мрачная информация Ласьи правильная, но,
похоже, что так оно и есть.
Ласья оторвал его от тяжелых раздумий.
- Возьми-ка веревку и вытащи одно из тех бревен. Подтяни его сюда.
Нейл бросил топор и пошел к тому месту, где лежали сваленные за
последние два дня деревья. Он все еще был вне зоны основного леса, но
масса начавшей вянуть зелени в какой-то мере освежила его. Здесь страна
ощущалась по другому: здесь были ароматы, свободные от человеческой грязи.
Он импульсивно сорвал горсть шелковистых листьев и прикоснулся к ним
лицом, вдыхая их пряный аромат.
Его наполнило внезапное желание уйти дальше, к деревьям. Что, если
человек полюбит лес? Это будет означать изгнание в неизвестную местность.
Но будет ли это хуже, чем жизнь на участке? Он думал об этом, пока
обвязывал ствол веревкой. При первом рывке веревка больно врезалась ему в
плечо. Слишком велико сопротивление. Нейл встал на колени и увидел, что
ветка воткнулась в мягкую землю и крепко пришпилила дерево. Он стал
обрезать ее обдирочным ножом. Солнечный свет пробивался сквозь листву, и в
том месте, где Нейл копал, что-то блеснуло. Нейл зацепил ладонью влажную
глину и открыл то, что лежало под ней.
Он заморгал. Рассказ Ласьи не подготовил его к такому зрелищу. И в
самом деле, что это? По виду вроде бы из дерева - шар, коробочка, стержень
длиной в ладонь и толщиной дюйма в два, свернутое кольцом ожерелье из
сверкающих зеленых капелек лежали на серой земле.
Рука Нейла протянулась к прутику и подняла его к полному освещению.
Он глубоко вздохнул в полном изумлении. Сколько лет уныния, безобразия, и
вот он не мог дать названия тому, что держал в руке. Пруток приятно
холодил руку, как весенняя вода, зачерпнутая из ручья, освежает рот. Он
весь светился зеленым, золотым, опаловым цветами драгоценного камня. Его
форма, очертания приводили в восторг, очаровывали глаза. Это было
сказочное чудо. И оно принадлежало ему. Ему!
Движимый инстинктивным страхом, Нейл огляделся вокруг. Разбивают,
сжигают - вот что, по словам Ласьи, делают с такими вещами! Да, конечно,
таков их узкий мир. Сломать красоту, разрушить ее, как они ломают и
разрушают красоту Леса. У Нейла не было ни малейшей надежды сохранить
сокровище целиком, он и не хотел, но этот стержень, эту трубку с ее
пленяющей магической красотой он не мог отдать разрушению!
Ласья мог в любую минуту подойти, и тайник?
Нейл крепко сжал в кулаке свое сокровище. Не найдется ли подходящего
места в деревьях? Нейл встал, шагнул в тень деревьев и увидел в одном
стволе темное дупло. Он сунул в него пруток как раз когда Ласья замахал
ему рукой.
Нейл прыгнул обратно, закидал разрытую землю и стал тянуть за
веревку. В это время Ласья подошел к нему. Нейл не посмел оглянуться,
посмотреть, закрылась ли вновь землей его находка.
- Пустоголовый дурень! - накинулся на него Ласья. - Чего ты
надрываешь брюхо? Подложи под него сук!
Ласья опустился на одно колено, чтобы копнуть ножом, как только что
сделал Нейл, но вдруг откинулся назад, словно наткнулся рукой на
притаившегося ядовитого червя. Он вскочил и вцепился в Нейла, оттаскивая
его от дерева и одновременно громко призывая Козберга. Ласья повиновался
закону.

дальше