Алистер Маклин

Полицейский выглянул в окно и кивнул своему коллеге, сидевшему в машине. Тот снял фуражку и провел рукой по густым черным волосам. Этот человек выглядел очень молодо, хотя ему было уже тридцать семь лет. Звали его — Виктор Янг. Он улыбнулся, увидев, как его товарищ ведет Мэри и ее сына к машине. Все шло согласно плану.

В одиннадцать часов дня, как только Витлок и Лонсдейл приехали в полицейский участок Брикстона, их сразу же пригласили к начальнику. Главный инспектор Роджер Пугх был очень приветлив, и они почувствовали себя свободно.

— Когда мы должны выезжать? — поинтересовался Витлок, усаживаясь.

— В одиннадцать тридцать, — ответил Пугх.

В дверь постучали.

— Входите, — пригласил Пугх.

В кабинет вошел приземистый, темноволосый человек в форме тюремщика. Лонсдейл представил его Витлоку: сержант Дон Харрисон, водитель полицейского фургона. Харрисон передал Лонсдейлу такую же форму, какая была на нем.

— Как дела с Александром? — поинтересовался Лонсдейл.

— Скандалил, так что нам пришлось дать ему снотворное. Зато теперь все в порядке: спит спокойно в безопасном месте. — Харрисон достал из кармана солнцезащитные очки и протянул Витлоку: — Наденьте, это очки Александра.

Лонсдейл переоделся, положил свою одежду на стул и вместе с Витлоком вышел во двор, где их уже ожидал голубой полицейский фургон. Задние двери фургона были открыты. Внутри виднелся узкий проход, разделяющий два ряда тюремных клеток, в которых сидели заключенные. Харрисон отцепил от пояса наручники и, защелкнув их на запястьях Витлока, впустил его в одну из клеток и запер за ним дверь, а ключи передал Лонсдейлу.

— Поехали.

Они уже собирались повернуть с брикстонского шоссе на Кеннинггон-парк-роуд, как вдруг сзади послышался шум полицейской машины. Харрисон автоматически сбросил скорость, уступая дорогу. Полицейская машина, проехав вперед, тоже замедлила движение, и шофер жестом приказал им остановиться.

— Какого черта? Чего еще привязались? — выругался Харрисон.

— Может быть, Янг? — тихо предположил Лонсдейл, всматриваясь в подошедшего полицейского. — Лучше не придумаешь: полицейский фургон и полицейская машина на обочине — никаких подозрений.

— В чем дело? — громко спросил Харрисон. — Мы везем заключенных в суд, должны быть в Олд-Бейли к двенадцати.

— У меня в машине женщина с ребенком, оба без сознания, — сказал «полицейский» с сильным американским акцентом. Это действительно был Янг.

— А что с ними?

— Мой напарник держит их на мушке. Если не будете исполнять мои приказания, он убьет обоих, и начнет с ребенка.

— Какого черта...

— Заткнись! — Янг резко оборвал Харрисона.

— Делай, как он говорит, — спокойно сказал Лонсдейл.

Харрисон заглушил мотор.

— Я здесь старший, — обратился Лонсдейл к Янгу. — Что происходит, в конце концов?

— Скоро узнаете. А теперь вылезайте оба.

Лонсдейл кивнул Харрисону, и они вышли из машины. Взгляд Лонсдейла задержался на женщине с ребенком. Он ненавидел все эти истории со взятием заложников, особенно когда в них были замешаны дети. Вспомнив о своей пятилетней дочке, он еще больше расстроился, чувствуя себя совершенно беспомощным. Временами его работа была ему просто отвратительна.

— У кого ключи от фургона? — спросил Янг.

— У меня, — ответил Лонсдейл.

— Открывай!

Они подошли к задней двери фургона. Пока Лонсдейл возился с замком, «заключенные» начали шуметь, требуя объяснить, что происходит. Следуя инструкции Лонсдейла, они вели себя так, что Янг не заподозрил обмана.

— Где Александр? — спросил он.

Лонсдейл показал на клетку, где сидел Витлок.

— Открой, если хочешь, чтобы ребенок остался жив.

Лонсдейл достал из кармана ключи, выбрал нужный и открыл клетку.

— Что происходит? — Витлок сделал удивленный вид.

— Ты свободен, — сказал ему Янг, — вылезай отсюда.

Витлок недоверчиво посмотрел на него:

— Ты кто такой?

— Не полицейский. Остальное потом узнаешь.

Янг взял у Лонсдейла ключ от наручников Витлока, положил их в карман, завел Харрисона и Лонсдейла в пустую клетку и запер там.

— Сними с меня наручники, — попросил его Витлок.

— Заткнись, — оборвал его Янг. Он подвел Витлока к полицейской машине и, обратившись к Хэмфри, спросил:

— Это он?

Тот кивнул:

— Да, это Александр Рёбен.

— Садись с ними рядом, — приказал Янг Витлоку, указывая на женщину с ребенком.

— Что здесь происходит? — спросил Витлок.

— Замолчи! — крикнул Янг, когда машина двинулась с места.

— И все-таки я хочу знать, в чем дело, — потребовал ответа Витлок. — Кто эта женщина с ребенком?

— Хватит задавать вопросы! Еще одно слово, и с тобой случится то же, что и с ней.

Витлок замолчал и откинулся на сиденье.

Через несколько минут машина замедлила ход и въехала в гараж, где уже стоял светло-зеленый «Фиат-1».

— Зажги свет, — попросил Янг Хэмфри. — Ни черта не видно!

Тот вышел из машины и зажег свет. В этот момент Янг в него выстрелил, и Хэмфри упал на бетонный пол гаража.

Не успел Витлок выбраться из машины, как увидел, что Янг направил на него свое автоматическое ружье.

— Не думаешь ли ты, что я устроил эту заваруху, чтобы тебя убить? — спросил его Янг. Просунув руку в машину через открытое стекло, он шарил в «бардачке» и пристально, не отрываясь смотрел на Витлока. Тот криво усмехнулся:

— Но и его убивать у тебя тоже не было причин...

Не отвечая, Янг вытащил из «бардачка» пистолет с зарядами усыпляющего действия и выстрелил в Витлока. Все поплыло у него перед глазами. Витлок попытался сохранить равновесие, но не смог. Падая, он ударился бы о машину, если бы Янг не подхватил его. Потом стало темно.

Мисс Карвер нравилось, что венецианцы называют свой город «безмятежным». Он и вправду был безмятежный, этот город, вырастающий из воды как прекрасный цветок. Она любила его каналы и узкие улочки, но больше всего восхищалась неповторимой архитектурой города: площадью Святого Марко, Дворцом Дожей, белоснежной церковью Святой Девы Марии — и считала Венецию самым красивым городом мира.

Сабрина и Калвиери прилетели в аэропорт Марко Поло в полдень. Девушка взяла в ячейке камеры хранения пистолет «беретта» (ключ от камеры оставил ей в справочном бюро аэропорта один из агентов ЮНАКО), наняла моторную лодку, и они отправились к мосту Риалто, где, по словам Калвиери, его люди утром видели Убрино.

Пока они плыли по каналу, Калвиери рассказывал ей о достопримечательностях Венеции.

— Это «Ка до Мосто», — показал он на богато разукрашенный золотом дворец в византийском стиле. — Тринадцатый век. Принадлежал Алвис де Мосто — исследователю, открывшему острова Зеленого Мыса у западных берегов Африки.

— Вы хорошо знаете Венецию, — улыбнулась Сабрина.

— Я люблю этот город, мое прибежище, — ответил Калвиери. — Здесь у меня много друзей. В Венеции самая либеральная в Италии организация «бригад».

— Почему же Убрино приехал именно сюда? Ведь Палуцци говорил, что однажды его отсюда выставили за излишний экстремизм?

— Это, конечно, очень странно, — согласился Калвиери, — но человек, который сообщил мне, что Убрино здесь, еще ни разу меня не подводил.

— В самолете вы говорили то же самое. И все-таки я думаю, что это — ловушка...

Поворачивая за угол у моста Риалто, рулевой погудел в рожок и круто повернул руль, чтобы не столкнуться с идущей навстречу гондолой. Потом, остановившись на рива дель Карбон, бросил канат подростку, стоявшему на причале.

— Но вы же обещали довезти нас до рио Бальони! — удивилась Сабрина, вставая с сиденья.

— Видите, катер дорогу перегородил, есть люди, которые ни с кем не считаются, — пробормотал рулевой.

Делать было нечего, и Сабрина, расплатившись, вылезла на причал, за ней последовал Калвиери.

— И все-таки мне кажется, что это ловушка. Надо хорошенько рассмотреть катер, который перегородил нам путь, а потом уже идти по адресу, который дал вам ваш человек, — сказала девушка.

Калвиери кивнул.

Через несколько минут они дошли до рио Бальони. Это был очень узкий канал, да и заканчивался он тупиком: превосходное место для западни. Сабрина подошла к катеру, переложила пистолет из заднего кармана джинсов в карман блузки и присела на корточки, внимательно рассматривая судно.

— Что вы здесь делаете? — послышался чей-то голос. Сзади них стоял молодой человек лет двадцати пяти, в ярких клетчатых штанах и ветровке.

Сабрина поднялась, окинула его презрительным взглядом и спросила:

— Это ваш катер?

— Да, а что? — Молодой человек говорил с явным американским акцентом.

— А то, что из-за вас мы не можем попасть домой, вы нам дорогу загородили.

— Прошу прощения! — Иностранец был явно смущен. — Я сейчас пойду в отель за ключами и уберу свой катер.

— Ложная тревога, — заметил Калвиери, как только молодой человек удалился. — Пошли!

Нужный дом оказался довольно близко, дверь его была заперта, окна закрыты ставнями. Оглянувшись и убедившись, что поблизости никого нет, Калвиери достал из кармана набор отмычек, быстро справился с замком и рывком открыл дверь. В доме все было покрыто толстым слоем пыли.

— В одном твой человек не ошибся — здесь действительно никто не живет уже много-много лет, — проговорила девушка.

— Включая Убрино. — Калвиери прошел в холл вслед за Сабриной.

— Странно все это...

— Ловушка, наверное...

И тут где-то наверху скрипнула половица. Сабрина взлетела вверх по лестнице, распахнула дверь комнаты и направила свой пистолет в затаившуюся в углу фигурку. Это оказался мальчик лет десяти, глаза его были широко раскрыты от страха. Девушка убрала пистолет.

— Как тебя зовут? — мягко спросила она по-итальянски.

— Марчелло, — ответил мальчуган, не сводя глаз с Калвиери. — Вы из полиции?

Калвиери покачал головой.

— Ну тогда из приюта?

— Нет, — ответила Сабрина. — Ты здесь давно?

— Неделю или десять дней, точно не помню, — ответил мальчик.

— И на что ты живешь? — спросила Сабрина.

— В городе много туристов, даже в марте, ворую у них... Я не хочу обратно в приют. Вы же не скажете им про меня, правда?

— Не бойся, мы тебя не выдадим, — ответил Калвиери. — Скажи, ты кого-нибудь видел здесь в последние дни?

— Никого.

Калвиери потрепал мальчугана по голове и повторил:

— Не бойся, мы о тебе никому не скажем. Прощай!

Когда дверь закрылась, Сабрина спросила Калвиери:

— И как долго мальчик будет скрываться в чужом доме? Все равно полиция его выловит!

— Ну не так скоро, как ты думаешь. Пусть пока поживет на свободе. Думаешь, в приюте ему хорошо? Ты не задумываешься, почему он удрал? Я в свое время из приюта удрал, да и многие наши «бригадисты» тоже. Хорошему в таких заведениях не научишься, учителя только бьют и унижают ребят...

— Ну, такие приюты исключение, а вообще-то там к детям относятся хорошо.

— Ты глубоко ошибаешься. Во всяком случае, об этом мальчике мы сообщать не будем, пусть живет, как хочет. Оставь его в покое.

Они вернулись на берег и увидели, что американец собирается вывести свое судно из устья канала. Он что-то кричал им, но они не расслышали: И в этот момент Калвиери заметил белый катер, который выскочил, из-за ряда «вапоретто».[3] В руке рулевого был зажат «Узи». Калвиери толкнул Сабрину, и они бросились на землю. В стену позади них вонзились пули.

Первой вскочила Сабрина и бросилась к американцу, наставив на него оружие.

— Дайте ваш катер. Нас обстреляли, надо догнать это судно.

Американец нервно передернул плечами и уступил руль. Резко развернувшись, Сабрина погналась за белым катером. В это время дня Большой канал, как обычно, был забит до отказа, этим и воспользовался бандит. Ловко лавируя между катерами, гондолами и паромами, он быстро скрылся из виду. Сабрина долго искала его повсюду. Она свернула в один из боковых каналов, но так и не нашла его. Внезапно путь ей преградила баржа, обойти которую было невозможно. Девушка окликнула парня, стоявшего на барже, и спросила, не видел ли он белый быстроходный катер. Парень, прищелкнув языком и не сводя глаз с ее фигуры, сказал:

— Хороша. Очень хороша...

— Ты видел катер или нет? — зло переспросила его Сабрина.

Парень почесал в голове:

— Может, и видел. А что там было такого интересного? На барже появился второй юноша. Он держал в руках острогу. В этот момент парень, с которым разговаривала Сабрина, прыгнул к ней на катер и, приставив ей нож под лопатку, приказал:

— Выключи двигатель и не рыпайся.

Она исполнила его требование.

— Ты, конечно, вооружена, — сказал он, усмехнувшись, и протянул руку, чтобы ее обыскать.

Девушка, неожиданно ударив парня локтем в подбородок, закрутила ему руки за спину, разоружила и приставила лезвие к его горлу. Второй с острогой в руках поспешил на помощь товарищу.

— Брось в воду! — приказала ему Сабрина.

Видя, что тот колеблется, девушка прижала лезвие к горлу парня. На шее выступила кровь.

— Сделай, как велят, Антонио, — взмолился он.

Антонио бросил острогу в воду.

Крепко ухватив парня за волосы, Сабрина надавила на нож, из его шеи снова потекла кровь.

— Ну а теперь отвечай, кто вас нанял? Будешь молчать, я тебе горло перережу.

— Я не знаю, как его зовут, — прохрипел парень.

Она нажала еще на лезвие, пленник застонал:

— Я правда не знаю. Поверьте! Вчера вечером какой-то человек подошел к нам в баре и предложил по полмиллиона лир каждому. Просил помочь ему спастись от преследования. Мы должны были только напугать вас, и все.

— Именно меня?

— Нет. Любого, кто бы стал его преследовать.

— Опиши этого человека.

— Высокий, загорелый, волосы — длинные, черные, на правой щеке родинка.

— Куда ведет этот канал?

— Тоже к Большому каналу.

Узнав то, что ей хотелось, Сабрина молниеносно столкнула оторопевших парней с катера на баржу и завела двигатель, но через пару минут поняла, что ее обманули и она в тупике. Неожиданно она почувствовала запах бензина. Прямо перед носом ее катера расплывалось большое блестящее пятно, а от стены в конце тупика отделился человек. Загар и черные волосы вполне соответствовали тому описанию, которое дал юноша незнакомцу. В руках человек держал два зажженных газетных свертка. Один факел он бросил в воду, второй — на облитый бензином тротуар рядом с катером. Бензин вспыхнул, пламя уже готово было перекинуться на катер, но девушке все же удалось дать заданий ход и вывести катер к Большому каналу. Огонь охватил баржу, и Сабрина услышала отчаянные крики парней, но помочь им ничем не могла. Развернувшись, Сабрина увидела белый катер — он неожиданно появился из бокового канала, — достала «беретту» и пустилась за катером в погоню. Когда она поравнялась с вапоретто, человек с белого катера дал по ней короткую очередь, а потом словно под воду провалился. Все поиски оказались тщетными. Сабрина не знала, что ей делать дальше, и тут заметила, что Калвиери машет ей с пристани. Через несколько минут она забрала его на катер.

— Дай мне руль, — попросил он, — я здесь отлично ориентируюсь.

Сабрина кивнула, и они поменялись местами.

— С тобой все в порядке? — встревоженно спросил Калвиери.

— Все, если не считать, что моя гордость задета, — пробормотала Сабрина, испытывая к себе отвращение. — Не могу поверить, что он меня переиграл...

— Не вини себя, со всеми бывает — ты же, в конце концов, тоже человек...

— Я профессионал высокого класса, тем обиднее, что он одержал надо мной победу, — оборвала его Сабрина: — И все же странно, почему он меня не убил? Он вполне бы мог меня застрелить, когда выскочил из-за «вапоретто». Но он стрелял в нос катера. Почему?

— Радуйся, что жива. — Калвиери направил катер в более узкий канал, отходящий от рио Сан Поло, и показал на дом с белыми стенами в конце тротуара: — Это дом моего друга. Бежим, а то сюда уже мчится полиция.

Они выбрались на берег.

— Спасибо тебе, Тонино.

Калвиери удивленно посмотрел на девушку: она назвала его по имени в первый раз.

— Называй меня лучше Тони, — улыбнулся он. — Тонино меня называл только директор школы, а я его не очень-то любил.

— Хорошо, — тихо сказала она.

— Как странно, не правда ли? — удивился Калвиери. — Сейчас я избавил тебя от беды, а в следующий раз вполне могу оказаться, в ситуации, когда мне придется тебя убить.

— Или я должна буду убить тебя, мы ведь сражаемся по разные стороны баррикад, — ответила девушка, глядя Тонино в глаза. А про себя подумала: «Вот тебе и „безмятежный“ город! Нет, никогда, никогда не буду больше называть так Венецию».

Глава 5

Витлок проснулся в самолете от ужасной головной боли, попытался сесть, но не смог. Снова лег на кушетку и начал массировать виски.

— Возьмите — мы использовали их в армии.

Краем глаза Витлок увидел руки в черных перчатках. В одной — две белые таблетки, в другой — стакан воды. Интересно, кто этот человек? Голос не Янга, без американского акцента, наверное, Вайсман. Витлок проглотил таблетки и откинулся на подушку. Постепенно ему стало лучше, он открыл глаза и увидел человека, сидевшего у кабины пилота. Да, это Ричард Вайсман, но не в генеральской форме, как на фотографии, которую дал ему Раст, а в легком сером костюме. Этому человеку явно за пятьдесят, лицо грубое, обветренное, волосы темные, чуть седеющие. На висках. Несомненно, это Вайсман.

Витлок сел и обратился к своему спутнику. Голос его звучал решительно.

— Скажите же, наконец, что происходит? Кто вы такой?

Вайсман кинул взгляд на лежавшие перед ним карты и представился.

— Где ми находимся, черт побери? — снова раздраженно спросил Витлок.

— На моем реактивном самолете, над Францией, на высоте тридцать пять тысяч футов. Через двадцать пять минут приземлимся в Риме. Что еще вы хотите узнать?

— В Риме? — с деланным изумлением переспросил Витлок. — Зачем вы меня туда везете?

Вайсман хотел что-то ответить, но в этот момент дверь в салоне отворилась и на пороге появился моложавый блондин.

Генерал рассмеялся:

— Маскарад закончен. А без грима и парика вы, Янг, выглядите намного симпатичнее.

Увидев Янга, Витлок разозлился еще больше.

— Где женщина и ребенок, вы их убили? — спросил он.

— Не кипятитесь, Александр, ничего с ними не случилось. Просто находились под действием наркотика... А вы лучше выпейте что-нибудь.

— Зачем ты застрелил Хэмфри? — резко спросил Витлок, отстраняя протянутый ему стакан с бурбоном.

— Он слишком много знал, — оборвал его Янг.

С безнадежным видом Витлок закрутил головой:

— Что ты наделал? Меня бы осудили на пять лет, не больше. Через три бы вышел, а теперь мне дадут пятнадцать за соучастие в убийстве!

— Э, нет. Если полиция найдет ружье, тебе грозит обвинение в убийстве, — усмехнулся Янг.

— Ты что, с ума сошел? — заорал Витлок. — Я же никого не убивал!

— Да ну?! — прыснул ему в лицо Янг. — Тогда почему на ружье твои отпечатки пальцев?

— Но это же дикость какая-то. — Витлок в изнеможении откинулся на кушетку. — Стрелял-то ведь ты...

— Да, но я был в перчатках, помнишь? А пока ты валялся без сознания, я приложил твои пальцы к ружью. Вот и все.

— Где сейчас ружье?

— В надежном месте.

— Короче говоря, вы попались на крючок, — спокойно произнес генерал. — Теперь, по крайней мере, не сбежите, пока не сделаете дела.

— А потом вы передадите ружье в полицию?

— Совсем наоборот — я отдам его вам, да еще сто тысяч фунтов в придачу.

— Вы думаете, я вам поверю?

— А почему бы и нет? — Вайсман повел плечами. — К гибели Хэмфри Янга вам не привязать. В случае необходимости он найдет по меньшей мере дюжину свидетелей, которые подтвердят в суде, что во время убийства он находился совсем в другой стороне.

— Здорово вы все это придумали. Ну а мне что делать?

— Вести себя тихо-мирно, выполнять все, что скажем, тогда тебе ничего не грозит.

— А зачем мы все же летим в Рим?

— Надо найти убийцу моего брата.

— Найти его или убить?

— Это одно и то же, — усмехнулся Вайсман.

— Вот обрадовали! Никого я не буду убивать. Хотя знаю, все равно на автомате опять окажутся мои отпечатки пальцев...

— Что вы так разволновались? Вы оба путешествуете по фальшивым паспортам. Вик, дай ему паспорт.

Янг взял свой кейс, достал из него паспорт на имя Раймонда Андерсона и бросил его на стол перед Витлоком. Фотографии в паспорте не было.

— Сейчас мы снимем вас «Поляроидом», будет готово через минуту. — Вайсман подмигнул Витлоку и кивнул в сторону Янга: — Виктор путешествует как Винсент Ярдли. Запомните это имя.

— А вы под каким именем? — поинтересовался Витлок, обращаясь к генералу.

— Под своим: лечу в Рим забрать тело брата. Вот вам вырезки из газет, из них узнаете, как он погиб.

Многие заметки Витлок уже читал: они были включены в досье, которым его снабдил Раст. Он быстро просмотрел их, потом спросил:

— За что «Красные» его прикончили?

— Это я и хочу выяснить, — ответил Вайсман и сжал губы. — Брата интересовала только работа, он никому не делал зла. Ну убили бы меня, это понятно: воевал во Вьетнаме, связан с НАТО... а Дэви за что?

— Сочувствую вашему горю, но я-то тут при чем?

— Вы должны мне помочь. Мне вас рекомендовали как одного из лучших водителей, — объяснил Вайсман. — Вы очень понадобитесь, когда Янгу надо будет уносить ноги... Ну, после того, как он уничтожит всех...

— Кого всех? — взмолился Витлок. На лице его был написан неподдельный ужас. — Сколько же человек надо убрать?

— Двух, убийцу брата и того, кто санкционировал это убийство. Ну а если выясним, что кто-то еще замешан, тоже ликвидируем.

— Это что, вендетта? Пусть полиция ищет убийц!

— Мистер Александр, я — солдат. «Красные бригады» — враг. А меня учили: врага нужно уничтожать.

— Ну и занимались бы этим сами, почему вы берете наемников? — Голос Витлока звучал вызывающе.

Вайсман снял перчатки: на обеих руках у него не было указательных пальцев.

— Вьетконговцы отрезали, когда узнали, что я снайпер. Мне посчастливилось, жив остался. Потом, уже в мирное время, заказал себе винтовку со спусковым крючком в прикладе. Но для настоящего дела она не годится, только для охоты. Могу и промахнуться. А тут надо бить наверняка. Вот я и попросил Янга сделать это дело. Вик был в моем взводе во Вьетнаме. Самый лучший снайпер. И вы мне тоже нужны, так что решайтесь.

— Не думаю, чтобы у меня был выбор, — саркастически заметил Витлок.

— Все очень просто, — угрожающе проговорил Янг. — Если «да», тебе заплатят сорок тысяч фунтов, из них двадцать прямо сейчас. Если «нет» — можешь уходить, дверь сзади тебя.

— Да, тут есть из чего выбирать. Я остаюсь.

— Ну вот и отлично, — улыбнулся Вайсман и протянул Витлоку двадцать тысяч фунтов стерлингов. — Остальные получишь, когда сделаем дело. Я свое слово сдержу.

Витлок взглянул на деньги. Банкноты по пятьдесят фунтов были довольно потертые.

Янг достал из внутреннего кармана куртки небольшую продолговатую коробочку и поставил перед Витлоком на стол.

— Здесь часы, надень их.

— Зачем? У меня есть часы, — удивился Витлок.

— Надень, — настаивал Янг.

— Зачем они мне?

— На тот случай, если ты, получив деньги, решишь смыться, — объяснил Янг. — В часы вмонтировано приводное устройство типа радиокомпаса. А приемное устройство у меня в кармане.

— Значит, ты будешь постоянно следить за мной?

— Надо же нам под страховаться, — вступил в разговор Вайсман. — Сорок тысяч фунтов — достаточно большая сумма. Ты можешь поддаться искушению и совершить поступок, о котором сам потом пожалеешь, а нам бы этого очень не хотелось.

— А если я откажусь?

Янг улыбнулся:

— Тогда придется оставить ружье с твоими отпечатками в таком месте, где полиция его легко обнаружит. В Риме тебя сразу задержат и сдадут властям. Вот так-то, дорогой.

Витлок снял свои часы и надел те, которые ему предложил Вик.

Янг достал из кармана миниатюрный передатчик и выложил его на стол.

— В заднюю стенку часов вмонтировано взрывное устройство большой мощности. Взрыв может быть вызван этим передатчиком. Произойдет он в трех случаях: если ты попробуешь снять часы с руки; если я нажму кнопку на передатчике; если часы и передатчик будут находиться на расстоянии более трех миль друг от друга. Тебя или убьет взрывом, или оторвет руку. Все зависит от того, где в тот момент будет твоя рука.

— Ну вы и мерзавцы, — протянул Витлок; глаза его сверкали, как молнии.

— Я понимаю ваше состояние, мистер Александр, но...

— Нет, вы не понимаете, что творите! — гневно перебил его Витлок. — Похитили меня, накачали наркотиками, запугали, впутали в историю, а теперь еще навязываете эти дурацкие часы-ловушку. Но я ведь и так согласился вам помогать, что вы еще от меня хотите? Если вам нужно, чтобы я на вас работал, уберите эту штуку.

Янг покачал головой:

— И не подумаю. Пока дело не будет сделано, придется тебе носить часы на руке. Кстати, учти: взрывное устройство зарядил я и только мне известно, как его разрядить. Смирись с этим, Александр.

— Неужели и вы считаете, что я должен носить на руке эту мину замедленного действия? — обратился Витлок к генералу.

Вайсман кивнул:

— Вик проводит операцию, а я только, наблюдаю. Пока его действия меня устраивают. Я тоже тебе не доверяю, Александр. Эти часы заставят тебя находиться там, где нам нужно. Если, конечно, ты не готов лишиться руки ради сорока тысяч фунтов. Но думаю, ты достаточно умен, чтобы не пойти на это.

Разговор прервал голос пилота, который предложил пассажирам пристегнуть ремни: самолет шел на посадку.

Застегивая ремень, Витлок подумал о том, что он полностью находится во власти генерала и его сообщника. И неизвестно, сколько это будет продолжаться.

На столе у Филпотта зазвонил телефон.

— С вами хочет говорить майор Лонсдейл из Скотланд-Ярда, сэр, отряд по борьбе с террористами, — доложила секретарша.

— Соедините.

Она выполнила приказание и положила трубку.

— Полковник Филпотт?

— Слушаю. Я уже два часа жду вашего звонка. Что случилось? С К.В. все в порядке?

— Все прошло отлично. Сейчас он, наверное, уже приземлился в Риме.

— Почему же вы так долго не звонили? — спросил Филпотт.

Лонсдейл рассказал о том, чем он был занят, упомянул и о теле Хэмфри, которое в Стоук-Ньюингтоне нашла местная служба безопасности.

— Что с женщиной и ребенком? — взволнованно спросил Филпотт.

— Все в порядке.

— А зачем они Янгу понадобились?

— Харрис знает отца мальчика — Вендела Джонсона...

— Кто такой Харрис? — перебил его Филпотт.

— Это второй человек, которого Янг нанял, чтобы похитить Александра.

— Тот, которого вы вчера задержали?

— Да, тот самый, — ответил Лонсдейл. — Янг хотел взять заложника, чтобы заставить полицию освободить Александра. Но он понимал, что схватить первого встречного на улице опасно. Вот Харрис и предложил вариант с Мэри и ребенком.

— Это Харрис вам рассказал?

— Да.

— А где Янг раздобыл полицейскую машину и форму?

— Форму он взял напрокат в костюмерной. Потом позвонил в полицию и сделал ложный вызов. Когда полицейская машина приехала в жилой район Ламбета, Харрис и Янг захватили шофера, связали и бросили в какой-то пустой квартире. Через полчаса они, так сказать, освободили Витлока.

— А как К.В. оказался в самолете генерала?

— Самолет Вайсмана находился на американской авиабазе. Часовой, который стоял на посту у ворот, уверяет, что, когда Вайсман приехал на базу в служебной машине, с ним был только шофер. Больше в машине он никого не видел.

— Шофер, вероятно, был Янг?

— Да, по описанию это тот самый американец, который похитил Витлока. Часовой же, я думаю, не видел Витлока, потому что он лежал без сознания на дне машины.

— Я высоко ценю вашу помощь, майор Лонсдейл.

— Не стоит благодарности.

— Позвоню вам, когда можно будет возвратить Александра в полицию.

— Прекрасно, а мы пока позаботимся, чтобы он у нас не скучал. Филпотт повесил трубку и попросил Сару связаться с Колчинским, который, по его предположению, был уже в одном из отелей Рима.

Палуцци позвонил Никки Каросу. Майор не считал возможным обсуждать что-либо по телефону и хотел договориться о встрече. Карос пригласил Палуцци на Корфу, но высказал сомнение, что сможет быть ему чем-либо полезен.

В полдень Грэхем и Палуцци прилетели в столицу острова на самолете, принадлежавшем НОЧС,[4] потом пересели в вертолет, в котором и проделали последние двенадцать миль до дома Кароса, расположенного на склонах горы Аджи-Дека. Марко виртуозно посадил вертолет в нескольких метрах от белого «мерседеса», около которого стоял шофер, вооруженный револьвером «бернаделли». Когда Грэхем и Палуцци сошли с вертолета, шофер отобрал у них пистолеты, сказав, что оружие им возвратят тогда, когда они покинут остров.

Проехав пятьсот ярдов, машина остановилась у особняка с пилонами, построенного в испанском стиле и расположенного на склоне горы. Дворецкий, в белых перчатках, проводил их к лифту, и они поднялись на крышу здания, где находился огромный бассейн. Дворецкий отправился за напитками, а гости подошли к перилам, чтобы полюбоваться окрестностями. Вид и правда был великолепный. Внизу виднелась деревушка и Лагуна Кхаликиопеулоса, впереди — самая высокая вершина острова — гора Пандократор, а вдали — Албанский горный хребет. Удивительно мирная картина.

Грэхем, попробовав в бассейне воду — она была теплая, — бросил взгляд на лифт и увидел слева от него шесть стеклянных баков, а в каждом из них — по паре змей. Из табличек он узнал, что здесь содержатся зеленая мамба, королевская кобра, бушмастер и другие виды самых опасных и ядовитых рептилий.

— Бесподобно хороши, не правда ли? — послышался чей-то голос.

Грэхем обернулся и увидел прямо перед собой седого мужчину. Ему было лет за пятьдесят, на асимметричном лице выделялся большой нос. Мужчина появился из лифта, совершенно бесшумно. Он был в белом костюме и панаме.

— Карос. Никки Карос, — представился он.

— Грэхем, Государственный департамент.

— О, американец. — Карос пожал ему руку.

Подошедший к ним Палуцци тоже обменялся с Каросом рукопожатиями.

— Удивительно живучи, — заметил Карос, глядя на змей. — Рептилии существуют на земле уже более трехсот миллионов лет. От них произошли динозавры, ихтиозавры и другие грандиозные доисторические животные. От змей же происходят птицы и млекопитающие. И когда человечество в конце концов себя уничтожит, они по-прежнему будут жить на земле, чтобы — дать новое начало эволюционному процессу.

— Но почему вы держите у себя именно змей, а не крокодилов или ящериц?

— Чего хорошего в огромном, неповоротливом крокодиле, мистер Грэхем? Или в суетливых ящерицах? А змеи прекрасны. Вы только взгляните на их тонкое, стройное тело. А знаете, с какой скоростью они настигают свою жертву? Я иногда часами просиживаю здесь, любуясь на своих красавиц. — Карос улыбнулся и продолжил: — Прошу простить меня за эту лекцию, ведь вы проделали столь долгий путь не для того, чтобы обсуждать змей. Присаживайтесь, пожалуйста.

Они прошли к столу у края бассейна и сели в кресла. Мартовское солнце грело слабо, но воздух был теплым. Дворецкий принес напитки, а также блюдо с «лоуканика» — маленькими острыми сосисками со специями. Взглянув вслед уходящему дворецкому, Грэхем увидел, что у лифта, скрестив руки на груди, стоит огромный мускулистый негр с золотой серьгой в левом ухе. Он был очень похож на героев известных пиратских фильмов Эррола Флинна.

Карос поймал встревоженный взгляд Грэхема и произнес:

— Не беспокойтесь. Это всего лишь Будиен, алжирец, — мой телохранитель. Он обычно молчит, но если уж заговорит, к нему прислушиваются. Итак, джентльмены, чем могу быть полезен? Честно говоря, меня удивляет, почему госдепартамент решил послать своего представителя ко мне. Я ведь не веду никаких дел с вашей страной.

— Моя страна тут ни при чем, мистер Карос, — ответил Грэхем. — Нас интересует Витторе Драготти. Что вы можете рассказать о нём?

Лицо Кароса осталось абсолютно спокойным. Он ничем не выдал себя, что нисколько не удивило его гостей: Карос, бесспорно, был профессионалом.

Пригубив свой стакан, наполненный чаем со льдом, он спокойно произнес:

— Простите, но я никогда не слышал этого имени.

И тут Палуцци стал действовать по плану, который был заранее разработан: достав из кармана куртки банковские счета, четыре из них он передал Каросу.

— Эти счета были найдены в стенном сейфе Драготти. Как вы это объясните?

Карос нахмурился, аккуратно разложил документы на столе и, надев очки, начал их внимательно изучать. Посмотрев на счета, которые Палуцци отметил красным карандашом, он лишь плечами повел.

— У меня никогда не было никаких дел с Драготти. Чем он занимается и где работает?

— Коммерческий директор компании «Нео-хим» в Риме, — ответил Палуцци.

— "Нео-хим", — задумчиво произнес Карос, — это фармацевтическая компания. У нас нет с ней контактов. Единственное, что я могу предположить: может быть, кто-то из моих компаньонов вел дела с Драготти.

— Хватит притворяться, Карос, — оборвал его Палуцци. — Я знаю точно, ни одно платежное обязательство не может быть выдано без вашей подписи! Никто из компаньонов не мог вести дела с Драготти без вашего ведома.

В разговор вступил Грэхем:

— Сегодня мы виделись с Драготти, мы пообещали скостить ему срок, и он согласился сотрудничать с нами. Витторе признался, что был посредником между вами и Вайсманом.

На лбу Кароса выступил пот. Он вытер его рукой и взглянул на Будиена. Телохранитель хотел было подойти к хозяину, но Карос жестом приказал ему удалиться.

— Мы, конечно, задокументировали все, что сообщил нам Драготти, — продолжил Грэхем. — Его показаний вполне достаточно для того, чтобы на двадцать лет упрятать вас в тюрьму.

Как только Будиен зашел в лифт, Карос обратился к своим посетителям:

— Быть может, мы как-то договоримся? Я не хотел бы садиться в тюрьму. И так много врагов...

Карос подошел к перилам, окинул взглядом Лагуну Кхаликиопоулоса и, помолчав, произнес:

— Я отведу вас к Убрино. В обмен за это вы дадите мне двадцать четыре часа после того, как пробирка найдется. Не так много за такого рода услугу, которую я вам оказываю.

Грэхем взглянул на Палуцци: «Ваше мнение?» Кивком Палуцци показал, что он согласен, и, взглянув на Кароса, сказал:

— Ну что ж, это пойдет. Когда вы можете отвести нас к Убрино?

— Сегодня вечером. Мы должны встретиться с ним в Риме в восемь часов около церкви Сант Иво, недалеко от Пантеона.

— А пробирка будет у него с собой? — спросил Палуцци, делая какие-то пометки в блокноте, который он достал из кармана.

— Надеюсь, — ответил Карос, — он обязан все время держать ее при себе.

— Почему вы решили встретиться с Убрино?

Карос пожал плечами:

— Он сам попросил меня о встрече, сказал, что это важно и для меня.

Грэхем, подозрительно взглянув на Кароса, погрозил ему пальцем:

— Не пытайтесь нас обмануть, а то оглянуться не успеете, как окажетесь в тюрьме.

— Зачем мне вас обманывать? Мне это ничего не даст.

— На кого вы работаете? — спросил Палуцци.

— Ни на кого. Я работаю вместе с руководителем Римской организации «Красных бригад» Лино Дзокки.

— Почему он к вам обратился? — поинтересовался Палуцци.

— Потому что знал: комитет не санкционирует эту операцию. А ему на нее были нужны деньги. Я же располагал средствами.

— Сколько всего получил Вайсман? — спросил Грэхем.

— Сто тысяч долларов. Его изобретение стоит гораздо больше. Этому вирусу нет цены. Он просто бесценен.

— А кто заказал ученому разработать «усыпляющий газ»? — задал вопрос Палуцци.

— Дзокки. Но так, для забавы. Вернее, для отвода глаз.

— Значит, Убрино знает, что у него в пробирке вирус?

— Конечно.

— А сколько вы должны были получить после того, как операция будет закончена?

— Двадцать миллионов фунтов стерлингов.

Грэхем присвистнул:

— Дзокки говорил вам, где он достанет такие деньги?

Карос покачал головой. Он все еще стоял у перил и смотрел на лагуну, когда вдали появился белый вертолет «Газель».

— Вы что, так и будете целый день любоваться видом? — поинтересовался Грэхем.

Карос обернулся к нему:

— Думаю, он хотел заключить с кем-то сделку: его должны были бы освободить, ну и, конечно, заплатить деньги за то, что он вернет пробирку.

Пока они разговаривали, вертолет стремительно приближался к особняку. Заметив, что на нем установлены два пулемета, Грэхем отскочил в сторону, столкнув в воду сидящего на стуле Палуцци, и сам бросился в бассейн. Почти в этот же момент пулеметы открыли огонь. Карос как-то смешно дернулся, на белом пиджаке пятнами проступила кровь. Он перевалился через перила и рухнул вниз. Пилот, что-то высматривая, завис над террасой, потом резко повернул влево и удалился в сторону Корфы. Грэхем и Палуцци еще оставались под водой и, когда стрельба стихла, вылезли из бассейна, секунд через десять. Еле переводя дыхание, они бросились к перилам и увидели, что Карос лежит на скале. На фоне серых камней отчетливо выделялся его белый пиджак. Палуцци в бешенстве выругался по-итальянски и провел рукой по губам. Они были разбиты в кровь.

Заметив его хмурый вид, Грэхем пробормотал, извиняясь:

— Я вас сильно ударил... Некогда было предупреждать...

Палуцци тронул Грэхема за плечо:

— Я обязан вам жизнью.

— Ерунда! — Грэхем снял мокрую рубашку. — Ничем вы мне не обязаны.

В этот момент на террасу ворвался Будиен с двумя вооруженными охранниками. Подбежав к перилам, они уставились на распростертого на скале Кароса. Охранники, посмотрев на Грэхема и Палуцци, что-то тихо сказали Будиену.

— Они думают, что это мы все подстроили, — перевел Палуцци с греческого.

Будиен повернулся к Палуцци:

— Вы видели, какого типа был вертолет?

— Нет, — солгал Палуцци. — Я только заметил, что он был белого цвета и управлял им один человек.

— Вы разглядели его лицо?

— Вы что, шутите? Я же прыгнул немедленно в воду. А кто, по-вашему, мог убить Кароса?

— У хозяина было много врагов. Любой из них мог это подстроить.

— Как насчет Лино Дзокки? — поинтересовался Палуцци, наблюдая за реакцией алжирца. Однако лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Я не знаю этого человека, синьор Карос никогда не посвящал меня в свои дела. — Неожиданно телохранитель взглянул на Палуцци с подозрением: — Так вы с американцем для того сюда и приехали, чтобы расспрашивать синьора Кароса об этом Дзокки?

— Да нет, мы просто упомянули его в разговоре, и все.

— Скоро здесь будет полиция, ей вы все и расскажете. И еще попробуйте объяснить, как это вам удалось выйти из такой переделки целыми и невредимыми.

— Вы что, полагаете, мы имеем какое-то отношение к убийству Кароса? — возмутился Палуцци.

— Это дело полиции — разбираться. Охранники останутся с вами. Учтите: им дан приказ стрелять, если вы попытаетесь смыться.

Палуцци подождал, пока Будиен ушел к лифту, и объяснил Грэхему, что происходит.

— Тем не менее отсюда есть только один выход. — Грэхем взглянул в сторону лифта.

— Должно быть, Анджело слышал стрельбу с вертолета...

— А что он может сделать?

— Сбросит нам веревочную лестницу. Уцепиться за нее будет непросто, но, пожалуй, это наш единственный шанс выбраться отсюда.

Грэхем взглянул на часы: 4.17.

— Ждем до четырех двадцати, не дольше. После этого попытаем счастья с лифтом. Нам надо убраться отсюда, пока не явилась полиция. Местные полицейские, возможно, связаны с Каросом и работали на него.

— Боюсь, что охранники прикончат нас раньше, чем мы доберемся до лифта.

— А что помешает им убить нас, когда мы попытаемся подняться на вертолет по веревочной лестнице? Так что сначала придется нам их убрать. — Грэхем заметил приближающийся вертолет: — Мне кажется, кабриолет подан.

— Что будем делать с охраной? — спросил Палуцци.

— Они увидят вертолет и обязательно подойдут к нам. Ты займись тем, что пониже ростом, а я возьму на себя его друга, — сказал Грэхем.

Действительно, охранники уже бежали в их сторону, один из них потребовал, чтобы Грэхем и Палуцци отошли от перил и подняли руки. Второй охранник держал ручной пулемет «спектр», поджидая, когда вертолет приблизится. Тем временем лифт пошел вниз: видимо, Будиен тоже заметил вертолет и послал за подкреплением. Нельзя было терять ни минуты. Палуцци набросился на невысокого охранника и со всей силой ударил его коленом в пах. Тот мгновенно выпустил автомат из рук. Второго охранника застрелил Грэхем (тот даже не успел открыть огонь). Подхватив оружие, они бросились к лифту, опасаясь, что оттуда вот-вот появятся люди.

Тем временем вертолет опустился совсем низко над террасой и сбросил веревочную лестницу.

— Поднимайся! — крикнул Грэхем Палуцци, пытаясь заглушить шум мотора.

Тот покачал головой:

— Я и так тебе обязан...

— Ничем ты мне не обязан, — заорал Грэхем. — Полезай первым, не спорь.

Палуцци кивнул, переведя взгляд с лифта на вертолет. Конец веревочной лестницы длиной в тридцать футов, коснувшись перил, уже волочился по террасе. Не выпуская автомат, Палуцци ухватился за нее левой рукой. Вертолет стал набирать высоту. Грэхем, обрушив огонь на приближающийся лифт, успел уцепиться за последнюю перекладину лестницы, но, ударившись головой о металлическую подпорку террасы, выпустил пулемет. Выскочившие из лифта охранники открыли огонь, но вертолет уже был вне досягаемости.

По лицу Грэхема текла кровь, ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не поддаться охватившей его слабости и не потерять сознание. Его левая рука соскользнула с перекладины лестницы. Какое-то время он висел над скалой, держась за перекладину лишь одной рукой. Это были страшные мгновения: тело его болталось из стороны в сторону, голова тряслась. Сделав невероятное усилие, он снова ухватился за лестницу левой рукой, попытался подтянуться, но сил не хватило. Грэхем закрыл глаза, надеясь, что голова перестанет кружиться, но ему стало еще хуже. Пальцы скользили по перекладине. Сжав зубы, он пытался ухватиться за веревку, но левая рука совсем ослабела, и он почувствовал, что сейчас свалится вниз. И тут Палуцци сжал его левое запястье и что-то крикнул, но Грэхем не расслышал, голова у него раскалывалась от боли. Он почувствовал, что теряет сознание, но ступни его ног коснулись воды. «Прыгай!» — что есть силы крикнул ему Палуцци. Грэхем отпустил перекладину и упал в море. Палуцци подхватил товарища, чтобы тот не ушел под воду и не захлебнулся. Грэхем хотел было что-то сказать, но в глазах у него потемнело.

Штаб-квартира НОЧС в Риме располагалась в большом здании серого цвета на виа По, неподалеку от западногерманского консульства. Официально значилось, что здесь находится архив министра обороны. Палуцци и Марко прошли через вращающуюся дверь центрального входа и направились по длинному подземному коридору в самый конец — к двери, на которой не было надписи. Они оказались в комнате с рядами настенных полок, заставленных картонными коробками, старыми досье и папками с документами. Марко остановился у противоположной от входа стены, отцепил висевший на поясе прибор дистанционного управления и привел его в действие: за стеной, которая сдвинулась в сторону, оказалась металлическая звуконепроницаемая дверь. Он набрал нужный код, дверь открылась, и они прошли в коридор, застланный голубым ковром. Он набрал другой код: дверь закрылась, стена стала на свое место. Палуцци послал Марко посмотреть, что у них есть в компьютере о Будиене, а сам пошел прямо в свой кабинет — послушать, какая информация собралась на автоответчике. Там было и сообщение от Мишеля Песко, командира подразделения, который просил его немедленно зайти. Палуцци отложил все дела, выключил автоответчик и пошел к командиру в кабинет.

Песко был человеком высокого роста, с холодными голубыми глазами. До того как он был принят в НОЧС (его предшественник погиб во время военных учений в горах Сицилии), Песко служил в одной из пяти ударных альпийских бригад итальянской армии. Его назначение командиром подразделения вызвало недовольство среди тех, кто хотел, чтобы этот пост занял Палуцци, и таких, надо сказать, было немало. Прошло уже три месяца, как Песко исполнял свои обязанности, но он все еще считался чужаком. Он и Палуцци не ладили друг с другом. Палуцци претило то, что новичок не был знаком с работой НОЧС, а Песко раздражала популярность Палуцци среди коллег. Общались они только по необходимости. Высшие чины в штабе итальянской армии знали о неприязни, возникшей между Песко и Палуцци, но все никак не могли решить, кого оставить на этом посту, а кого перевести в другое подразделение. Примиряться же враги не хотели.

Палуцци постучал в дверь, хотя кабинет Песко был открыт. В нем было, как всегда, очень накурено. Недруги приветствовали друг друга сухим кивком головы. Увидев сидящих на кушетке Колчинского и Сабрину, Палуцци приветливо улыбнулся им.

— Где Майк? — спросила девушка.

— В больнице Святого Джованни, — ответил Палуцци и сразу же поднял руку, успокаивая ее. — Не волнуйтесь, с ним все в порядке. — Он коротко рассказал о том, как их спас в море вертолет береговой охраны, который вызвал Марко.

— Грэхем тяжело ранен? — с беспокойством продолжала расспрашивать Сабрина.

— Пришлось наложить четырнадцать швов. Врачи боялись, что он потеряет зрение, но после ряда проверок стало ясно — никакой опасности нет. И все же какое-то время он должен оставаться в больнице.

— Но это невозможно! — воскликнул Колчинский и посмотрел на часы. — Уже шесть тридцать. Далеко отсюда до больницы?

— Минут десять на машине, — ответил Палуцци.

— Я поеду с майором, — предложила Сабрина.

— Нет, — твердо произнес Колчинский. — Вы работаете с Калвиери, и я хочу, чтобы вы возвратились в отель и не спускали с него глаз. А я поеду с Палуцци.

Сабрина что-то недовольно проворчала в ответ и, сложив руки на груди, откинулась на спинку дивана.

Песко встал, затушив сигару.

— Прошу извинить, у меня встреча в штабе в восемь тридцать. — Он улыбнулся Сабрине: — Особенно приятно было познакомиться с вами, мисс Карвер.

Сухо кивнув Палуцци, Песко вышел из кабинета.

— Да, не очень-то вы любите друг друга, — глядя на Палуцци, заметила Сабрина, когда командир подразделения ушел.

— Хватит, Сабрина, — оборвал ее Колчинский.

— Ну, это ни для кого не секрет, — фыркнул Палуцци. — Песко нам нужен, как рыбе зонтик. Он же ничего не умеет. Чему он может нас научить? Не то что Джузеппе Камерало, который был до него, — настоящий профессионал: он вдохновлял нас, вел за собой. И никогда не требовал того, чего не мог сам. А Песко за все время ни разу не был с нами на учениях, кому может нравиться эта конторская крыса? Естественно, люди хотят, чтобы их командиром был такой человек, как Камерало.

— А почему этого Песко сюда назначили? — спросила Сабрина.

— Потому, что он «службист». Джузеппе терпеть не мог возиться с бумагами. Когда он погиб и здесь провели аудиторскую проверку, оказалось, что Камерало не вел никаких записей. Все было в полном беспорядке. Вот к нам и направили Песко. Мне же поручили возглавить оперативную работу. Люди считают командиром меня, а Песко бесится, хочет, чтобы все его уважали, считались только с ним. Но если он будет целыми днями сидеть за столом и перебирать бумажки, то никогда ничего не добьется. — Палуцци присел на край стола и спросил Сабрину: — Ну, как поездка в Венецию?

Она рассказала о том, что там произошло.

— Вам удалось опознать человека, который стрелял в вас?

— Десять минут назад Песко передал мое описание этого человека компьютерщикам. Ответа пока нет.

Палуцци собрался было позвонить в компьютерный отдел, но тут в кабинет вошел Марко, его помощник, с папкой в руках.

— Я собрал сведения о Будиене, как вы просили. — Заметив в комнате Сабрину и Колчинского, Марко осекся: — Извините, сэр, я не знал, что вы не один.

Палуцци представил сидящих в кабинете вошедшему:

— Это Сергей Колчинский, заместитель директора ЮНАКО, и Сабрина Карвер, коллега Грэхема.

Лейтенант Марко пожал руки Колчинскому и Сабрине и передал Палуцци папку с документами.

— Будь так любезен, Анджело, — обратился к нему Палуцци, — узнай у компьютерщиков, почему они не дают ответа. Для того чтобы определить, кто этот человек, который стрелял в Сабрину, больше десяти минут не требуется.

Марко кивнул и вышел, а Палуцци, открыв папку, зачитал документ, в котором содержались сведения о Филиппе Будиене, телохранителе Кароса, и обещал присутствующим, что для них снимут копии с этого документа.

— Будиен под наблюдением? — спросил Колчинский.

— Двадцать четыре часа в сутки. Телефон прослушивается. Но пока ничего нет. — Палуцци уселся в кресло Песко. — Есть что-нибудь от вашего коллеги Витлока?

Колчинский кивнул и закурил сигарету.

— Витлок звонил мне в полдень. Он и Янг остановились в пансионе здесь, в Риме. Вайсман — в отеле «Хасслер-Вилла Медичи».

Палуцци присвистнул:

— Это один из самых дорогих отелей в Риме: у него что, денег много?

— Его бывшая жена получила в наследство верфь недалеко от Нью-Йорка. Пять лет назад продала ее примерно за сто миллионов долларов, а когда они в прошлом году развелись, за Ричардом остался реактивный самолет, ранчо в Колорадо и десять миллионов.

— И он еще продолжает служить в армии? Будь я так богат, нипочем не стал бы надрываться на службе!

— Деньги для генерала не имеют большого значения. Он прежде всего солдат. И надо отдать ему должное — хороший солдат.

Зазвонил телефон. Палуцци снял трубку и, слушая, что говорит Марко, ввел информацию в стоявший на столе Песко компьютер.

— Есть что-нибудь? — спросила Сабрина, как только он положил трубку.

На экране появились два лица. Палуцци кивнул и нажал кнопку принтера. Изображение отпечаталось на принтере, и Палуцци передал его Сабрине.

— Да, это он, — заявила Сабрина и передала факсимиле Колчинскому. — Но почему их двое?

— Это близнецы, — объяснил Палуцци, — похожи, как две капли воды, но у одного есть родинка на правой щеке, а у другого — нет. Только по ней их и можно отличить.

Сабрина села рядом с Колчинским и еще раз взглянула на факсимиле:

— Просто удивительно, до чего похожи!

— Вы можете сказать, кто из близнецов был в Венеции? — обратился к ней Палуцци.

— С родинкой на щеке. Я его долго не забуду. Как зовут этих близнецов?

— Карло и Томазо Франча. Карло тот, которого вы видели в Венеции, значит, в вертолете, на Корфе, был Томазо.

— Но вы, кажется, сказали, что лица не удалось разглядеть, — спросил майора Сергей.

— Да, но я знаю, они всегда выходят на задание вместе.

— Что еще о них известно?

Палуцци нажал другую кнопку компьютера, и на экране появился текст. Майор быстро прочитал его, перевел в уме на английский и, повернувшись к коллегам, сказал:

— Близнецы родились в Салерно в 1956 году, рано осиротели. Оба занимались спортом, достигли больших успехов и, несмотря на юный возраст, участвовали в профессиональных соревнованиях по горным лыжам. Карло особенно преуспел в скоростном спуске, а Томазо в слаломе. Оба были включены в итальянскую сборную на зимней Олимпиаде 1976 года, но накануне соревнований не прошли тест на наркотики и были отстранены. Федерация навсегда запретила им принимать участие в спортивных соревнованиях. Некоторое время, они занимались тем, что показывали на улицах различные трюки, пока не втянулись в преступный бизнес. Сейчас работают как вольные наемники в Италии и Греции.

— Вам уже приходилось сталкиваться с близнецами? — спросил Колчинский.

— Лично мне нет, но Я о них много слышал.

— Они что, симпатизируют «Красным бригадам»?

— Симпатизируют тому, кто им платит, мисс Карвер. А стоят близнецы недешево и сами назначают цену за свою работу — такое только они могут себе позволить, потому что считаются едва ли не самыми лучшими наемниками.

— Ирония судьбы, не правда ли? — задумчиво заметила Сабрина. — Выходит, Карос сам оплатил собственную гибель.

— Получается, что так, — ответил Палуцци.

— Ну а известно, где они сейчас? — спросил Колчинский.

— Нет. Обычно они ведут бродячий образ жизни. Правда, у близнецов есть летняя вилла во Фреджене. Это фешенебельный курорт на берегу моря в десяти — двенадцати милях отсюда. Но весь последний год они ни разу там не появлялись. Я, конечно, распоряжусь, и мы примем все необходимые меры, чтобы их разыскали, но не думаю, что найти их будет легко; учтите, мы имеем дело с профессионалами высокого класса.

— Может быть, поиск лучше начать с вертолета? — спросил Колчинский. — Его, наверное, не так трудно будет найти? В конце концов, не каждый день над островом появляются белые вертолеты «Газель», да еще с 30-миллиметровыми пулеметами.

— Я уже послал людей этим заняться, но сомневаюсь, что им удастся что-нибудь выяснить: эти двое могли спрятать вертолет где угодно.

— Не думаю, что это легко сделать, — заметил Колчинский.

— Может, и так, но где начинать поиск: в Италии, в Греции? А может, на Корфу, Сардинии, Сицилии? Вертолет могли спрятать в любом месте, а времени у нас в обрез.

— Да, времени нет, но, возможно, сегодня вечером нам удастся перехватить пробирку. — Голос Колчинского звучал бодро.

— Зря надеетесь, — остудил его Палуцци. — Убрино не появится, если не будет полностью уверен в своей безопасности.

— Вы думаете, нам подстроят ловушку? — спросил Колчинский.

— Вначале, когда Карос упомянул о встрече с Убрино, я так не думал. Для Кароса было бы слишком опасно попытаться уничтожить меня и Майка, не подвергая опасности собственную жизнь. Но после того как он погиб, я считаю, что, может быть, эта ловушка готовилась для него? Карос слишком много знал. Возможно, Убрино как раз и планировал вызвать его на встречу и ликвидировать. Если не считать того, что мы вычислили связь Кароса с исчезнувшей пробиркой, все шло точно по плану. Возможно, Убрино как раз и намеревался уничтожить Кароса прежде, чем он нам что-нибудь успеет рассказать.

— Но Томазо Франча опоздал и не успел заставить Кароса замолчать. И тут на Корфу явились вы с Михаилом. Тогда он и попытался ликвидировать всех троих, так? — выдвинул Колчинский свою версию.

— Нет, я так не думаю. — Палуцци покачал головой. — Если бы Томазо хотел это сделать, он мог нас убить, когда мы барахтались в бассейне, — это было достаточно легко, но он явно охотился только на Кароса.

— Что-то подобное произошло и с нами в Венеции, — заметила Сабрина, обращаясь к Колчинскому. — Ну, как будто стрелявший хотел, чтобы мы спаслись.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Колчинский. Он встал и затушил сигарету. — Хорошо, сейчас уже семь часов. Я хотел бы повидать Михаила, прежде чем мы отправимся к Сант Иво, а пока я прикажу перевести для вас материалы о Будиене и братьях Франча на английский.

— Я сама это сделаю, — сказала Сабрина, хмуро взглянув на Колчинского, — вряд ли я смогу чем-нибудь еще заняться, сидя у себя в номере.

Колчинский взял папки с документами у Палуцци и передал их Сабрине. Майор сочувственно ей улыбнулся и, позвонив Марко, сообщил, что едет вместе с Колчинским к Сант Иво. Затем, отпустив Марко домой — немного поспать, положил трубку и встал.

— Вы вооружены? — спросил он Колчинского.

Тот покачал головой.

— Возьмите мой пистолет, — предложила Сабрина, достала «беретту» из заднего кармана джинсов и протянула Колчинскому.

— Оставьте пистолет при себе, мисс Карвер. Я возьму оружие для мистера Колчинского с нашего склада, — сказал Палуцци.

Девушка убрала пистолет.

— Перестаньте называть меня мисс Карвер. А то я чувствую себя как старая дева. Давайте — просто Сабрина.

— А меня называйте — Сергей, — добавил Колчинский.

Палуцци улыбнулся:

— Какой тип оружия вы предпочитаете, Сергей?

— "Токарев-Т-33", но вообще я хорошо владею любым оружием.

— Дадим вам «Токарев», нет проблем, — заверил Палуцци и тут же позвонил на склад. — Сейчас принесут, — сказал он, усаживаясь за стол.

В дверях появился Марко и спросил:

— Сэр, вы уверены, что мне не надо сопровождать вас к Сант Иво?

— Да, идите и отдохните немного. Если вы мне понадобитесь, я вас немедленно вызову.

— Вы меня проводите? — спросила Сабрина Марко. — Пора мне возвратиться в отель и узнать, чем там занимался Калвиери, пока я тут находилась.

— И не забудьте предупредить: если позвонит К.В., пусть его немедленно соединят с вами, — напомнил Колчинский.

— Не забуду, — ответила Сабрина и вышла следом за Марко. Как только принесли пистолет «Токарев» и майор за него расписался, Палуцци и Колчинский сели в машину и отправились в больницу Святого Джованни, которая находилась на улице де Амба Арадам, напротив базилики Святого Джованни Латерано, главного кафедрального собора в Риме. В вестибюле больницы Палуцци подошел к справочной и узнал, как пройти к Грэхему: он лежал в отдельной палате. Они поднялись на третий этаж, откуда открывался прекрасный вид на виллу Челимонтана и парк, окружающий Колизей. Колчинский постучал в дверь палаты, и они вошли.

Грэхем сидел в кровати, облокотившись о подушку. Увидев коллег, он сразу же положил на стул газету «Интернэшнл дейли ньюс», которую просматривал перед их приходом. Кровоподтек на левой стороне лица Майка был не очень заметен — его закрывала повязка, наложенная на швы около глаза.

— Как чувствуете себя, дружище? — обратился к нему Колчинский. Он смахнул со стула газету и сел, всматриваясь в лицо Грэхема.

— Отлично, — улыбнулся Грэхем и отбросил простыни. Он был в джинсах и чистой белой рубашке с коротким рукавом, которую Палуцци прислал ему из отеля. — Я готов, только туфли надену.

— Куда это? — строго спросил его Колчинский.

— Разве Фабио не рассказал вам о Сант Иво?

— Рассказал, конечно, но вы туда не поедете, — возразил Сергей. — Вы останетесь здесь, по крайней мере до утра.

— И не подумаю здесь оставаться, я здоров! — взорвался Грэхем.

Колчинский тяжело вздохнул:

— Ну зачем же всегда спорить с начальством? Врачи считают, что вам следует остаться в больнице до утра. Думаю, они знают, что для вас лучше.

— Да ну?! После того как Керри и Мики были похищены, психиатры именно так и говорили: «Мы знаем, что для вас лучше, мистер Грэхем». Черта с два, они знают! Для них я был просто очередной «историей болезни», которую они открывают, когда приходят утром на работу, и закрывают вечером, когда уходят домой. А знают ли они, что такое жить с постоянным чувством вины? Понимают, через что я прошел? Им только кажется, что они могут это себе представить. Если бы я имел дело с психиатром, который лишился семьи при аналогичных обстоятельствах, я, пожалуй, согласился бы его выслушать, потому что он действительно мог бы понять, что я испытываю. То же самое и сейчас: пусть приведут врача с такой же раной, как у меня, и я готов буду к нему прислушаться. Черт побери, Сергей, что они себе воображают, когда считают себя вправе решать, что для меня лучше? В конце концов, это мое тело, и голова тоже моя. А я знаю, что со мной все о'кей.

Колчинский устало провел рукой по лицу.

— Как хотите, Михаил, можете уходить. Но с нами вы все равно не поедете. Возвращайтесь в гостиницу, Сабрина уже там.

— Замечательно, — невнятно пробормотал Грэхем, — она, конечно, тут же начнет за мной ухаживать, как мамочка.

— Она просто заботится о вас, что в этом плохого? — Колчинский встал и сердито отодвинул стул. — Увидимся позже, в отеле.

Выйдя вслед за Колчинским в коридор и закрыв за собой дверь, Палуцци спросил:

— Если мой вопрос не покажется вам бестактным, то скажите, что случилось с семьей Майка?

Пока они шли к машине, Колчинский рассказал майору, что жену и сына Грэхема похитили бандиты.

— Их так и не нашли? — переспросил Палуцци. Сергей только покачал головой. — И Грэхем после этого не сломался?

— Михаил не может сломаться. Он настоящий профессионал и не позволит себе расслабиться.

Палуцци завел машину и вздохнул:

— Не знаю, как бы я это пережил, если в такое случилось с моими близкими.

— Упаси вас Бог от такого!

Они отъехали.

— Сколько у вас детей? — спросил Колчинский.

— Один сын — Дарио. Ему восемь месяцев. Совсем крошка, но забот с ним хватает.

— Могу себе представить. А что делает ваша жена?

— Сидит дома с ребенком. Дарио не дает ей скучать. А раньше жена была стюардессой на «Эр Франс».

Они проехали мимо ярко освещенного Колизея.

— Вы там бывали? — поинтересовался Палуцци.

— Не раз. Я прожил в Риме больше года.

— Вы мне об этом не говорили, — удивился Палуцци.

— Я тогда работал в КГБ — был в Риме военным атташе. Давно, десять лет тому назад.

— Скучаете по России?

— Скучаю по зиме. — Колчинский улыбнулся, потом посмотрел задумчиво на проезжающие машины. — Раз в год я стараюсь вырваться на родину, чтобы повидаться с семьей, с друзьями. И только тогда ощущаю, как соскучился по России. Закончу службу в ЮНАКО, обязательно вернусь домой, обязательно.

— И тогда будете скучать по Западу, — подмигнул ему Палуцци.

— Это правда. Вы бывали когда-нибудь в России?

— Нет, не довелось, — ответил Палуцци извиняющимся тоном. — Но моя жена, Клаудина, несколько раз там бывала. По ее словам, это замечательная страна, очень красивая. Я, конечно, хотел бы тоже там побывать. Но вот вопрос — как выкроить время?

Они проехали мимо церкви Святого Марка, одной из старейших в Риме, и двинулись дальше — по проспекту Витторио Эмануэля, по обе стороны которого возвышались великолепные особняки, построенные в стиле барокко и ренессанса, и остановились напротив величественной церкви Сант Андреа делла Балле. Колчинский проверил свой пистолет, положил его обратно в карман куртки и вышел вместе с Палуцци из машины.

Они перешли улицу, и майор показал на церковь, виднеющуюся за театром Валле. Это и была Сант Иво. Оглянувшись, они озабоченно подумали об одном и том же: место многолюдное и потому очень подходит для западни. Если окажется, что здесь засада, они даже не смогут как следует отстреливаться, боясь, что нечаянно попадут в прохожих. Колчинский на минуту задержался у кондитерского магазина, всматриваясь в витрину, как в зеркало, чтобы разглядеть, что происходит на дороге позади него. Ничего подозрительного он не заметил и дал знак Палуцци двигаться дальше, хотя от «Красных бригад» можно было ожидать все что угодно. Если они ставили цель уничтожить кого-то из представителей властей, которых люто ненавидели, то не задумываясь шли на убийство невинных людей. Сергею уже не раз приходилось видеть такое.

Внезапно раздавшаяся пулеметная очередь разнесла вдребезги витрину кондитерской. Стреляли из черного «мерседеса». Колчинский упал на землю, а когда приподнял голову, то увидел женщину средних лет, распростертую на тротуаре перед окном. Она была мертва, белая блузка залита кровью. Улица враз опустела: испуганные прохожие в панике разбежались. Колчинский подполз к Палуцци, который скрючился за серебристым «БМВ», не выпуская из рук «беретту».

— На сантиметр промазал, не больше, — прошептал Палуцци. — Не заметили, кто стрелял?

Колчинский огорченно покачал головой.

Томазо Франча, сидевший в черном «мерседесе», поравнялся с серебристым «БМВ» и подмигнул Карло, который находился на заднем сиденье. Они улыбнулись друг другу. Карло погладил пальцем спусковой крючок своего пистолета-пулемета «узи» и пробормотал:

— Никуда не денутся. Нам торопиться некуда.

Грэхем, проводив Колчинского и Палуцци до госпитальной стоянки для машин, взял такси и пообещал шоферу щедрое вознаграждение, если тому удастся незаметно «сесть на хвост» «альфа-ромео» майора. Водитель подмигнул Грэхему, как взволнованный школьник, и поднял большой палец в знак того, что ему нравится это предложение. Они бросились в погоню за «альфа-ромео». Неожиданно раздался визг тормозов. Это шофер резко затормозил, чтобы не врезаться в «фиат-типо», который остановился за черным «мерседесом». Шофер не мог подать назад, потому что за ним уже выстроился длинный хвост машин, и он сильно перепугался.

Грэхем выскочил с заднего сиденья, рывком открыл переднюю дверцу и выбросил шофера на дорогу. Потом быстро сел за руль. Майку удалось извернуться, объехать «фиат» и со всего размаху таранить «мерседес». В момент столкновения Томазо ударился о руль. Мотор его машины заглох. Грэхем снова направил такси в «мерседес». Томазо, который пытался завести машину, ругался от злости. Наконец мотор «мерседеса» завелся, машина заскрипела шинами об асфальт и двинулась в сторону моста Витторио Эмануэля. Грэхем бросился в погоню. Карло обрушил на такси пулеметную очередь. Пули пробили ветровое стекло, но Грэхем успел нагнуться. Карло снова выпустил очередь, прострелив передние шины такси, оно потеряло управление и врезалось в бок стоявшему автомобилю. Грэхем ударился головой о руль и сразу почувствовал, что рана под повязкой закровоточила. Он отстегнул ремень и потянулся, чтобы открыть дверь. Тем временем ее открыли снаружи. Взволнованные прохожие что-то говорили ему, но Грэхем не мог разобрать слов. Кто-то протянул руку, чтобы помочь пострадавшему, но Майк не пожелал выйти из машины: он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Голова разрывалась от невыносимой боли. Через несколько секунд он открыл глаза, вытер тыльной стороной ладони кровь с лица и осторожно вылез из машины. Майк еле стоял на ногах: ему пришлось даже схватиться за открытую дверцу, чтобы не упасть. В этот момент сквозь толпу к нему протиснулись Колчинский и Палуцци.

— С тобой все в порядке? — взволнованно спросил майор.

Грэхем кивнул.

— Что вы здесь делали? — накинулся на Майка Колчинский.

— Вас спасал, вы что, не заметили? — Лицо Грэхема исказилось от нестерпимой боли.

— Мы были в полной безопасности.

— Это только кажется, ребятки. А если бы он прострелил бензобак? Вам это в голову не приходило?

Грэхем перевел взгляд с Колчинского и увидел подошедшего шофера. При виде изуродованного капота такси тот в ужасе схватился за голову. Подъехала полицейская машина, из нее вышли два карабинера. Один, немедленно очистив проезжую часть от зевак, начал регулировать движение, стараясь рассосать пробку. Транспорт скопился уже с двух сторон. Второй полицейский с сержантскими знаками отличия подошел к такси. Шофер попытался ему что-то объяснить, но он остановил его. Сержант внимательно оглядел повреждения, следы от пуль, простреленные шины и только после этого, обернувшись к шоферу, спросил, чья это машина. Водитель такси стал пространно объяснять, что произошло. Сержант слушал, кивал время от времени, потом подошел к Грэхему, который стоял сбоку, прислонясь к машине. Он прижимал носовой платок к ране на лице. Но прежде чем сержант успел заговорить, перед ним вырос Палуцци и протянул ему свое удостоверение. Сержант, взглянув на документ, кивнул в сторону Грэхема и поинтересовался, имеет ли он тоже отношение к НОЧС.

Палуцци покачал головой:

— Нет, он американец, нам помогает. Это все, что вам нужно знать.

Сержант внимательно посмотрев на Палуцци, буркнул:

— Это мы еще посмотрим. Считаете, что законы не для вас писаны?

— Избавьте меня от лекций, — попросил его Палуцци, убирая удостоверение. — Я больше ничего не могу вам объяснить.

— Плевать я на вас хотел! — взорвался сержант, не сводя глаз с Грэхема. — Он мог кого-нибудь убить, поэтому я забираю его с собой.

— Сколько вам лет, сержант?

— Двадцать восемь. А почему вы спрашиваете?

— У вас вся жизнь впереди — о карьере надо думать. Вы же не хотите себе все испортить только потому, что вмешиваетесь в дела, не имеющие к вам никакого отношения?

— Вы что, мне угрожаете? — буквально прошипел полицейский.

Палуцци оглядел сержанта с головы до ног, потом еще раз взглянул ему в глаза:

— Ну хорошо. Я могу сказать по-другому: забирайте американца на допрос, а я позабочусь, чтобы вас лишили погон.

— За что же это? За то, что я выполняю свои обязанности? Придумайте что-нибудь получше.

Майор вынул из кармана письмо премьер-министра и протянул его полицейскому:

— Вряд ли я могу придумать что-нибудь получше.

дальше