1
— Двести первый! Срочно позвоните дежурному! проснулась скрытая под курткой рация. Прием...
«Что-то произошло... понял Денисов. Антон не решается объявить по рации».
Электронное табло на стеклянном кубе нового здания показывало: «04.15». К утру мороз усилился. Высвеченный пронзительным неживым светом перрон казался безлюдным: несколько отъезжающих, носильщики.
Денисов зашел в справочную. Верхний свет не горел. За столом дремала женщина.
— Мне надо позвонить.
— Звоните, кивнула она на телефон.
В отделе трубку поднял Сабодаш, Денисов догадался по секундной паузе, после которой Антон назвал себя:
— Дежурный по отделу капитан Сабодаш...
Продолжительность пауз была всегда одинаковой.
— Денисов. Слушаю.
— Тревожный сигнал. Не знаю, с чего начать... Было хорошо слышно, будто оба они находились в одном помещении.
— Что случилось?
— Из камеры хранения пропала переписка.
— Письма?!
— Три десятка страниц, не предназначенных для посторонних глаз...
— Какая камера хранения?
— Автоматическая.
— Бывает: положили не в ту ячейку.
— Все сложнее. За письмами охотились...
Готовилась к отправлению электричка. Насквозь промерзшая всю ночь простояла у платформы. Хрупкая наледь блестела на вагонах черными косыми полосами.
— Когда это случилось?
— Ночью. До трех пятидесяти.
— А заявитель...
— Это женщина.
Денисов подумал.
— Замужняя?
— Да.
— А адресат? Не муж?
— Не муж. Тоже семейный. Сейчас его нет в Москве. Но дело не в нем.
Ревность! Муж заявительницы год назад уже покушался на ее жизнь...
Пока Денисов думал, как поступить, Антон охарактеризовал обстоятельства, какими они ему представлялись:
— Распадающаяся, по существу, мертвая семья. Последствия могут быть страшные...
— А уголовное дело в отношении мужа? По поводу покушения.
— Прекратили. Она взяла назад заявление. Эти письма... Это как джинна выпустить из бутылки...
— Муж мог сегодня за ней следить?
— Нет. Он тоже в отъезде, вернется сегодня к вечеру. Она уверена, что письма выкрали, чтобы передать ему.
— Женщина сейчас у тебя?
— Поехала к матери. Пытается что-нибудь предпринять... Антон продолжал что-то говорить.
«Несчастье», уловил Денисов, и слово это, произнесенное раздельно: «не счастье», обнажило скрытый, но четко определенный смысл: «Нет счастья!» Электричка за окном наконец двинулась, с места набрала скорость.
Снежные буранчики побежали по вагонным крышам.
Выйдя из справочной, Денисов поднял воротник куртки, прямиком, через перрон, направился к центральному зданию. Еще одна электричка на соседнем пути, такая же промерзшая и пустая, словно согревая себя, прерывисто и часто застучала компрессорами.
Еще издалека Денисов увидел Сабодаша.
Антон возвышался в глубине отсека, в узком лабиринте металлических ячеек. Он был без шинели, в тесноватом кителе, туго натянутом на бедрах.
Заметив Денисова, он быстро пошел навстречу.
— До вчерашнего дня переписка хранилась у брата заявительницы. Он живет в Соколовой Пустыни. Вчера вечером по ее просьбе Николай так его зовут привез письма на вокзал.
— Зачем?
— Вдруг испугалась, что их у него выкрадут. Она сама тебе все объяснит. Говоря коротко: ей было бы спокойнее, если бы она узнала, что письма уничтожены.
«А вместо этого положила переписку в ячейку», подумал Денисов.
В одном из отсеков раздался пронзительный зуммер: дежурная по камере хранения помогала открыть ячейку кому-то из пассажиров, забывшему или перепутавшему шифр.
— А все-таки? спросил Денисов. Что тебе известно?
— Работают вместе, в одном НИИ. Она младший научный сотрудник... Они шли вдоль длинной вереницы автоматов. Химик или физик. Адресат тоже научный работник. Сейчас он в командировке, Антон огладил китель на груди. Нам сюда!
— А ее муж? спросил Денисов. Он работает в том же институте?
— Кажется, в другом. Не знаю. Мы разговаривали минуты четыре. Не больше. Сейчас она будет здесь.
— Переписка лежала в ячейке вместе с другими вещами? Может, охотились за чемоданом, а бумаги прихватили заодно?
— В ячейке находились только письма. В конверте.
— Адрес на конверте был?
— Там поздравительные открытки к праздникам, телеграммы... Это здесь.
Окрашенные в стальной цвет, безликие ящики с трехзначными номерами тянулись в глубь лабиринта.
— Все преступления безнравственны, я считаю... Антон помолчал, обдумывая мысль. Историк по образованию, он так и не стал бесстрастным знатоком права. Но шантаж, по-моему, одно из наиболее отвратительных!
Кто-то держит сейчас переписку в своих руках, думает, как выгоднее ее использовать...
Зуммер в соседнем отсеке прекратился. Дежурная по камере хранения, молодая рыхлая женщина в очках, прошла мимо, на ходу поздоровалась с Денисовым.
— Утром я тоже останусь. Поработаем. Мы просто обязаны, Денис...
— Там будет видно.
Злополучная ячейка оказалась недалеко от угла, в последнем ряду.
— Кто набирал шифр? Заявительница? Или Николай?
— Николай, кажется. Дал ей посмотреть шифр и захлопнул дверцу.
— Что они делали дальше?
— Зашли в ресторан. В три пятьдесят он пошел к электричке, а она в камеру хранения.
— Николай куда-нибудь отходил в течение ночи?
— Несколько раз...
Где-то рядом снова раздался зуммер. Дежурная приближалась с другой стороны отсека.
Не дождавшись конца фразы, Денисов закончил сам:
— Потому, обнаружив пропажу, заявительница побежала к электричке.
Решила, что Николай передумал и увозит переписку назад, в Соколову Пустынь.
— Сложность заключалась в том, что ни брат Сергея, Николай, ни я не знали друг друга...
Женщина на секунду взглядом соединила вместе обоих находившихся в комнате сотрудников милиции. Сабодаш за столом делал для себя короткие записи. Денисов молча слушал.
— Я посылала письма в Соколову Пустынь, когда бывала в отпуске или в командировке. Сергей часто навещал брата, и мы договорились, что удобнее и надежнее будет писать туда. Но мы с Николаем никогда не встречались. Так что со своей просьбой я ему свалилась как снег на голову. Она через силу улыбнулась. Здесь у вас зябко? Или мне кажется?
В кабинете уголовного розыска к утру действительно становилось прохладно. Денисов нагнулся, включил обогреватель.
— Минут через десять будет теплее.
— Спасибо!
— Не стоит, ободрил Антон. Рассказывайте подробно. Не опускайте никаких деталей.
Денисов изучал гостью. На вид ей было не более двадцати пяти. Резкие линии лица, узкие губы. Глаза казались глубоко запавшими. Короткие волосы, челка падала на лоб. Руки, длинные, с тонкими пальцами, все время теребили ремешок сумки.
«Одета со вкусом, подумал Денисов. И держится довольно твердо».
— Вы говорили с Николаем по телефону? спросил Антон.
— Да. Два раза. В обоих случаях его подозвали там, где он работает, телефона нет.
— Кто за ним ходил?
— Мужчина. Оба раза один и тот же.
— Вы звонили из дому?
— Нет.
— Кто-нибудь мог об этом знать?
— Думаю, нет. Я звонила в Соколову Пустынь из отделения связи на Дубниковке.
— Приезжали специально для этого?
— Да. Просила все мне вернуть.
— Николай сразу согласился?
— Нет. Сначала Николай и слышать не хотел ни о каких письмах. Я, как могла, пыталась его убедить... Она не сняла сумку, так и держала ее перекинутой через плечо. Наш первый разговор закончился ничем. Во второй раз я все-таки объяснила, что мне крайне необходимо хотя бы одно мое письмо. Из Пицунды. Отправленное две недели назад.
— Вы отдыхали в Пицунде?
— Да. Написала оттуда, как обычно, на адрес брата.
— Николай поинтересовался, зачем оно вам?
— Я сказала, что в нем запись, необходимая при расчетах. Настоящую причину я не могла открыть не хотела его расстраивать. К счастью, Николай поверил.
— И привез всю пачку.
— Просто он не мог найти то письмо. На это я и рассчитывала.
— Когда Николай приехал на вокзал? Разговор вел Антон.
— Без двадцати десять.
— В двадцать один сорок...
— Ему пришлось после работы добираться автобусом до Каширы, потом электричкой.
— Дальше.
— Я ждала у головного вагона. Он сразу подошел: я описала по телефону, как буду одета.
— Кто-нибудь находился в это время неподалеку от вас, у электропоезда? Не заметили?
— Пассажиров в электричке было много. Возможно, кто-то следил за нами... Не обратила внимания. В Москве Николай стал сговорчивее. Я предложила поужинать знала, что он любит выпить. Чтобы как-то заранее примирить его с тем, что письма останутся у меня, я предложила положить их в автоматическую камеру хранения.
— Тонко, признал Антон.
— Мы спустились в зал для автоматов, нашли свободную ячейку.
— Николай решил, что не уедет сразу?
— Он все равно не успевал на последний автобус. Пришлось бы ночевать в Кашире, на вокзале. Мы зашли в ресторан в центральном здании. Заказали ужин. Сама я не ела, не пила. Боялась, что он передумает. Пальцы ее задвигались, она поправила ремешок сумки. Сидели до закрытия, потом перешли в зал ожидания. Остальное знаете.
— А как Николай?
— Он даже не вспомнил о письмах. Она снова поправила сумку. Николай сводный брат Сергея. Старше его на одиннадцать лет. Полная его противоположность.
— Как он вел себя в ресторане?
— Захмелел. Рассказывал всякие смешные случаи.
— Кем он работает?
— Механиком в доме отдыха.
За окном застучали компрессоры очередного сцепа. Электрички следовали теперь одна за другой. Короткий ночной перерыв в службе движения закончился.
Денисов поднялся из-за стола, подошел к окну. Происшедшие события, действующие лица, их связи, мотивы поведения все было расставлено по местам. Оставалось уточнить детали.
— Кто набрал на ячейке шифр?
Женщина обернулась к нему.
— Николай. Восемьсот девяносто шестая ячейка.
— Расскажите подробнее.
— Я стояла сбоку. Он подозвал меня, показал шифр. Письма лежали в одном большом конверте.
— А кто клал конверт в ячейку?
— Я. Справа, за выступ. Записала шифр. «Б-042». Потом Николай захлопнул дверцу. Мы уже отошли, но он вернулся проверить, хорошо ли закрыт ящик. Подергал ручку...
— Он действительно Николай?
— Да, она удивленно взглянула на него. А моего друга действительно зовут Сергеем. Фамилии обоих Максимовы...
Денисов снова взглянул за окно. Ближайший светильник был неисправен, наполнен подслеповатым фиолетово-розовым излучением. Другие светильники словно прошли эту изначальную стадию яркости к последней, пронзительной заливавшей пустой перрон.
— Значит, имена и фамилии настоящие?
— Почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что начало шифра, как правило, первая буква имени или фамилии.
— Друзья называют меня Беатой...
— Это если бы вы сами набрали шифр.
Антон некстати вмешался в разговор:
— Заявление привезли?
— Нет. Я должна посоветоваться с Сергеем. Дело ведь касается не только меня... Вы должны понять!
Она вынула из сумочки пачку «БТ». Антон щелкнул зажигалкой.
— Благодарю.
— Кто знал, что вы пишете Максимову на адрес его брата в Соколову Пустынь? спросил Денисов.
— Только в нашем НИИ... Она затянулась. Сергей несколько раз забывал письма на столе. Их подбирали, клали ему в ящик. Мой почерк многие знают.
— Максимов сам рассказывал вам об этом? Или кто-то еще?
— Да, сам Сергей.
— А ваш муж? Он не с вами работает?
— Раньше работал. Три года назад перешел в другое место.
— Значит, у вашего мужа остались знакомые в НИИ? Друзья, недоброжелатели.
— Недоброжелателей даже больше. Он потому и ушел.
— Подозреваете конкретных лиц?
— Безусловно. Хотя у меня нет доказательств. Единственно... Она закусила губу. Я не хотела бы, чтобы вы с этим делом приезжали в институт. Все сразу поймут. Чем меньше людей посвящено, тем лучше. Если можете что-то сделать помогите, но чтобы об этом никто не знал.
Антон прошел по кабинету.
— Вы сказали, что муж приезжает сегодня.
— Сегодня вечером. Завтра ему уже могут показать мои письма Максимову.
— Кто-нибудь, кроме вас с Николаем, находился в отсеке, когда вы клали конверт? спросил Денисов.
Она подумала.
— Какой-то мужчина... Он стоял у крайней секции. Против нас. Молодой мужчина в полушубке. С лимонами в авоське. Он посматривал на нас... Да!
Черный такой полушубок. Черный!
— Сможете показать где?
— Думаю, да.
Несмотря на ранний час, свободных ячеек в автоматической камере хранения не было. У входа в зал стояло несколько человек, они внимательно следили за входившими.
— Брать вещи? спросил кто-то у Денисова.
— Пока нет.
— Жаль. В очереди засмеялись.
Спутница Денисова и Сабодаша решительно шагнула вперед.
— Здесь.
Ячейка оставалась запертой. Несколько пассажиров прошли мимо в поисках свободных камер. По меньшей мере трое были с авоськами, набитыми лимонами.
— Открыть? Она набрала шифр. Запорное устройство сработало почти бесшумно. Беата потянула за ручку, узкая дверца легко подалась в сторону.
— Как вы стояли у ячейки? спросил Денисов.
— Я здесь. Николай там, где вы сейчас.
— Долго пробыли в отсеке?
— Минут пять.
— А где стоял мужчина в полушубке?
— Там. Она показала на секцию метрах в трех справа. Все дверцы в ней были заперты. Из зеленых лампочек, указывающих наличие свободных мест, не горела ни одна.
— Вспомните, какая из ячеек была тогда открыта?
— По-моему, средняя, во втором ряду.
Беата взглянула на часы.
— В девять я должна быть в институте. Кроме того, надо заехать домой, как-то все объяснить...
— Оставьте ваши координаты, предложил Денисов.
Женщина вынула из сумки листок бумаги, оторвала узкую полоску. Антон подал авторучку.
— Спасибо. Она нацарапала две строчки цифр. Вам могут сказать, что я еще в отпуске, но я уже вышла. Со вчерашнего дня. Я тоже буду вам звонить. Телефон у меня есть.
— Да, вот еще: письма подписаны?
Она замялась.
— Только некоторые.
Минуту спустя Денисов увидел ее на эскалаторе среди поднимающихся из зала. Она держалась свободно и прямо. Уже сверху, обернувшись, женщина нашла взглядом обоих сотрудников и неожиданно смело помахала рукой.
— Может, надо так: когда обращаешься к незнакомым мужчинам с тем, чего не доверишь даже подруге... Антон испытывал расположение к молодым нестандартным заявительницам.
Они подошли к секции, у которой ночью стоял пассажир, показавшийся Беате подозрительным.
— Надо прислать сюда младшего инспектора, Денисов оглянулся, подыскивая удобное место для наблюдения в конце отсека, на случай, если этот пассажир придет за вещами. Кроме того, надо поговорить с дежурной по камере хранения, пока не ушла.
— Тебя что-то смущает?
— Шифр! «Б-042».
— Разве мы не вольны выбрать любую букву или цифру?!
— Дело в том, что «Б» встречается примерно в семи случаях из ста. Денисов достал блокнот, нашел свои выкладки. А «ноль» на втором месте после «Б» только в четырех... Так же нечасты в этой комбинации и две другие цифры. Так что... Набирал человек сведущий, он принял меры, чтобы не подобрали шифр.
Антон не понял.
— Для тебя шифр в какой-то мере характеристика?
— Скорее тест. Шифр Николай выбрал сложный. А между тем, как ты слышал от заявительницы, цифры и буква выбраны были одномоментно.
2
Дежурная по камере хранения спала сидя, очки лежали на столе.
Тяжелое, казалось, лишенное мускулов тело равномерно вздымалось: ночные бдения давались ему с трудом.
Услышав шаги, дежурная открыла глаза, привычно поправила одежду, потянулась за очками.
— Милиция! А мне снится: механики пришли...
— Вчера была выемка вещей из ячеек? спросил Денисов.
— А как же!
Каждая монета достоинством в пятнадцать копеек давала право на пользование ячейкой в течение трех дней.
Но некоторые пассажиры не приходили за вещами и на четвертый день, и на пятый, и на десятый. Их вещи, пролежавшие больше положенного срока, с соблюдением необходимых формальностей изымали из ячеек, переносили на склад. Потом их выдавали владельцам по заявлениям на имя начальника вокзала.
— Ячеек освободили много? спросил еще у дежурной Денисов.
— Полно...
— А из восемьсот девяносто шестой изымали вещи?
— Сейчас, дежурная достала из висевшего над головой шкафчика растрепанную книгу. Точно, изымали...
«Итак, ячейка Беаты и Николая тоже освободилась в результате вечерней выемки вещей и пустовала до тех пор, пока в нее не положили конверт с письмами...» — Что там лежало, в ячейке?
— Портфель и целлофановый пакет.
Женщина собиралась захлопнуть книгу, но Денисов спросил:
— Посмотрите, шифр записан? На какой тогда была закрыта ячейка?
Палец дежурной скользил по строчкам.
— Когда изымаем, шифр обязательно указываем, она поправила очки. Пожалуйста... Шифр «Б-042».
— «Б-042»?!
— Да. А вещи на складе. Если за ними вчера не пришли.
Они поднялись в центральный зал, пересекли его, неприметной лестницей снова спустились вниз.
Склад помещался в подвале нового здания. На стеллажах вдоль стен довольно просторного помещения лежали перенесенные из ячеек вещи.
Некоторые хранились здесь полгода и даже больше. За стеной, в насосной, с шумом лилась из крана вода.
— Вчерашние акты? переспросил заведующий, тихий и терпеливый в общении с милицией. Присядьте, пожалуйста.
Они остались стоять.
— Вот...
На свет появилась такая же пухлая, растрепанная книга, как у дежурной по камере хранения. Записи были однообразны: «чемодан», «сумка», «пакет целлофановый»... Против каждой указывался номер акта с подробным описанием.
— Какая ячейка вас интересует? Заведующий повернулся к Денисову, в руках у которого был блокнот.
— Восемьсот девяносто шестая.
— Сейчас найдем... Пожалуйста... Портфель, пакет целлофановый...
Изъяли вчера вечером. Что-нибудь еще?
— В какое время закончили выемку из ячеек? спросил Денисов.
— Часов в семь вечера... Я приехал домой в половине девятого. Так что в восьмом часу.
— Вы сами проверяли ячейки?
— Сам, как положено. С бухгалтером, в присутствии дежурного.
— А шифры меняли, когда изымали вещи? Или оставляли?
Заведующий покачал головой:
— Не до шифров! Пять тысяч ячеек!..
— Вот и разгадка! Антон тоже понял. Николай воспользовался чужим шифром, оставшимся на ячейке...
Денисов кивнул. Буква и три цифры на ячейке визитная карточка пользователя были набраны человеком посторонним. Он не мог предположить, что кто-то после него воспользуется этим же шифром.
— По какой причине обычно пассажиры не забирают вещи в положенный срок? спросил Антон. В конкретном случае он всегда искал суть общей проблемы.
Заведующий не ответил.
— Двести первый! Под курткой Денисова уже во второй раз за это утро нетерпеливо запищала рация. Вызывал помощник Антона.
— Слушаю...
— Из зала автоматов камеры хранения доставлен гражданин в черном полушубке. При нем сетка с лимонами...
— Вещи у них украли? Доставленный не собирался хитрить. Я сразу понял.
У него было худое красноватое лицо, быстрые глазки. Денисову показалось, что он когда-то уже с ним встречался.
— Далеко едете? Разговор начал Антон.
— В Старый Оскол, к родственникам.
— А где прописаны?
— По Александрову. Он достал паспорт, передал Сабодашу. Антон внимательно перелистал документ. Официальное знакомство состоялось.
— Вы видели, как в восемьсот девяносто шестую ячейку клали вещи?
— Они стояли у ячейки, двое.
— Расскажите, пожалуйста.
— Девушка с мужчиной. Там, где меня взяли.
— Вы что-то доставали из ячейки?
— Обижаете! Наоборот, клал.
— Что именно?
Мужчина ухмыльнулся:
— А что? Свое клал...
— А те двое?
— Тоже. Доставленный взглянул на свое отражение в стекле, потом внимательно оглядел кабинет. Глаза его задержались в пустом углу, где года четыре назад стояли стол и старый пузатый сейф «Миллеръ».
Денисову показалось, что человек этот, возможно, даже бывал здесь.
— Когда они клали вещи, спросил он, кто-нибудь еще был в отсеке, кроме вас?
— По-моему, заглянул один. Денисову, одетому в штатское, доставленный отвечал уважительным, хотя и по-прежнему независимым тоном. Но этот близко не подходил. Прошел по отсеку и назад.
— Какой он из себя? Денисов подумал о младшем инспекторе, дежурившем ночью. С усами, невысокого роста?
— Да нет, он не из к о н т о р ы.
— Ишь ты! сказал Антон.
— Я знаю! На этом все зубы съел... Этот похож на художника. В джинсах, волосатый, в очках... Свитер серый, мохеровый.
— Сколько ему на вид?
— Лет сорока.
— Встречаться не приходилось?
— Нет! Я и не думал, что он такими делами занимается. Не похож!
— Как считаете, мужчина и женщина могли его видеть?
— У ячейки? Женщина боком стояла, могла видеть. А уж он-то их не то что видел в упор рассматривал.
— Не путаете?
Доставленный мотнул головой:
— А чего путать? Потом эти двое в ресторан пошли.
— Вы тоже в ресторане были?
— Они от меня вот так сидели. Он показал на дверь. А тот, который в отсек заглядывал, за два столика... У окна. Тоже, значит, решил подкрепиться.
— Кто его обслуживал?
— Блондинка. Среднего роста, симпатичная... Он подумал. Вот еще что! Два перстня у нее... Один камень рубин, второй скорее всего фальшивый. Очень уж крупный, доставленный демонстрировал ухватистую память вокзального вора. Она обслуживала и их и его. Он заказал салат, что-то мясное. Лангет, по-моему.
Прибывший поезд вызвал тяжелую дрожь во всем здании. Денисов взглянул в окно. От крайней платформы отправлялась очередная электричка. Холодная искра осветила контактный провод над моторным вагоном.
— Кто раньше покинул ресторан? Те двое или мужчина?
— Они раньше.
— Вы еще видели его ночью?
— В зале и на перроне. И тех двоих тоже.
— Они выходили на перрон?
— После двух ночи.
— А потом?
— Потом... доставленный замялся. Я задремал... Утром пришел в камеру хранения брать вещи здесь уже караулят. Он ухмыльнулся. Значит, причесал он их? Ну артист! Никогда б не подумал.
— Лицо мне ваше знакомо, Денисов поднялся.
— А плакат такой был: «Найти преступника». С фотокарточкой. Известность явно льстила ему. Я уж давно наказание отбыл. Завязал, на работу устроился... А меня все помнят, узнают!
Когда Денисов и Сабодаш вновь появились на складе, заведующий разговаривал по телефону. Заметив входивших сотрудников милиции, он сказал в трубку:
— Извини. Я перезвоню.
— Вещи пока на складе? спросил Денисов, увидев, что заведующий освободился.
— Из восемьсот девяносто шестой? Он был уверен, что это проверка, но вида не подал. Здесь.
Заведующий подошел к ближайшему стеллажу, к полке, сплошь заставленной вещами. Неожиданным рывком выдернул портфель, ничем не отличавшийся от остальных, и резко поставил на стол. Так же быстро отыскал на полке яркий целлофановый пакет и скромно отошел в сторону.
— Пожалуйста.
Потускневший замок открылся без ключа. Денисов посмотрел акт, сверил с содержимым.
— Хрустальная ваза, салатница. Два новых импортных зонтика...
Кроме вещей, в портфеле были копии старых накладных, бумаги с колонками девятизначных цифр. Денисов поискал: название конторы, штампы отсутствовали. В целлофановом пакете лежали завернутое в простыню новое замшевое пальто и куртка.
— Хорошие вещи. Заведующий смотрел куда-то поверх голов сотрудников. За ними обязательно придут.
Денисов придвинул книгу с перечнем вскрытых ячеек и изъятых вещей: «чемодан», «целлофановый пакет», «сумка»... Часть записей была перекрещена красным карандашом: «выдано», «выдано»...
— У нас строго, заведующий быстро сосредоточился, все учтено. Я сам слежу.
«А раньше, интересно, изымались вещи из восемьсот девяносто шестой?» подумал Денисов.
— Помочь вам? Заведующий забеспокоился.
Но Денисов уже нашел то, что искал: «Ячейка 896».
Запись относилась к предыдущей выемке.
«Акт № 143
Коробка картонная, баул...»
— А эти вещи? спросил Денисов. Они тоже здесь?
— Выданы, заведующий показал на отметку карандашом, все в ажуре.
Это прежде тут кавардак был.
Денисов проследил глазами строку. Самое удивительное открытие ждало его в графе: «Шифр, на который была закрыта ячейка».
«Б-042»! Тот же самый шифр! Ни разу не менялся?!
— Я хотел бы увидеть этот акт и расписку. Денисов подвинул книгу Антону. Смотри...
— Ничего не понимаю, признался Сабодаш. Фантастика какая-то!
На стеллаже среди бумаг легко нашлись и акт, и расписка. Документация склада велась идеально.
«Банка черной икры 0,5 кг, прочитал Денисов. Пиджак мужской, кожаный, черного цвета, новый, 56-го размера...» Антон попросил разрешения закурить.
«Транзистор ВЭФ-206... бумаги...» — Странно. Когда владелец получил это? спросил Антон.
— Как раз вчера.
— Выходит, и предыдущий пользователь унаследовал ячейку вместе с шифром! Антон ткнул погасшей папиросой в чугунную пепельницу из «невостребованных». По системе парных случаев... Один не меняет шифр в ячейке, второй тоже оставляет...
Заведующий смотрел недоверчиво. Он ни минуты не сомневался в том, что настоящая цель раннего визита милиции он сам и его склад, поэтому молчал, стоя со скрещенными на животе руками.
— Эти вещи были выданы гражданину Баракаеву Сергею Федоровичу... Денисов переписал в блокнот установочные данные пользователя ячейки. Переулок Просвирина, дом... Паспорт, серия... Претензий не имеется...
Они спустились вниз, на перрон. Утро казалось мглистым, ветреным. Над стеклянным кубом нового зала нависала светло-серая полоса морось. От платформ к метро нескончаемым потоком шли пассажиры электричек, те, кто жил в Подмосковье, а работал в Москве.
— Дело не в этом, Антон достал «Беломор». Нас интересуют те, кто открывал ячейку п о с л е Беаты, а не д о... Он пригладил маленькие рыжеватые усики. Теоретически версий много. Недоброжелатели Беаты, недоброжелатели Максимова. И доброхоты. В таких случаях они всегда находятся. Если мы примем все во внимание, мы увязнем. Поэтому у нас одна цель предотвратить преступление! Не допустить самого страшного.
Денисов кивнул.
— А там заинтересованные стороны пусть разберутся в своих отношениях сами! Ты записал ее адрес?
— Адрес и телефоны.
— Надо обязательно обзвонить.
— Ее еще нет на работе.
— Я имею в виду: сразу после десяти. А вдруг муж уже приехал?! Если что-нибудь произойдет, мы узнаем последними транспортная милиция! Никому и в голову не придет, что она к нам обращалась... А может, уже и произошло?!
Они прошли в зал для транзитных пассажиров, повернули к служебному проходу в подвал. За дверью, рядом с лестницей, на стене висел аппарат прямой связи с отделом внутренних дел: «Пассажир Милиция».
— Подожди, Денис, Антон подошел к аппарату, нажал на кнопку.
Усиленный динамиком голос в дежурной части тотчас сообщил:
— Отдел внутренних дел. За дежурного. Помощник...
— Все тихо? Сабодаш говорит. Взгляни в свежие ориентировки по городу.
Помощник засуетился.
— Сейчас... «Самочинный обыск в Строгине. Один из преступников в короткой японской куртке «Новорекс» с капюшоном, другой в плаще...» Обыск был вчера утром, заявили только сегодня.
— А что на телетайпе?
— Сейчас... Помощник на какое-то время исчез отходил к аппарату.
Потом появился. Слушаете? Есть! «Убийство из ревности»! «За убийство из ревности своей жены гражданки К...» Он запнулся, потеряв строчку. Гражданки К...
— Дальше!
— Сейчас, «...разыскивается ее муж...» — Дальше! Когда совершено убийство?!
— Сейчас! «Ниже среднего роста, лицо овальное... Особые приметы...
Одет...» Минуту!
— Смотри в самом начале!
Аппарат затих.
— Ну! Антон с силой нажал кнопку. Где ты?!
— Нашел! Позавчера! В двадцать три сорок... В Чиланзарском районе города Ташкента. «Преступник имел намерение выехать в Москву...» Антон достал платок, вытер пот со лба.
Денисов взял блокнот, придвинул телефон, набрал двузначный номер.
— Справочная? Домашний телефон, пожалуйста... Баракаев Сергей Федорович. Да, Баракаев. Переулок Просвирина. Записываю...
Через минуту он снова вращал телефонный диск.
— Алло... Трубку снял обладатель приятного баритона: предположительно крупного сложения мужчина, до сорока лет, связанный, возможно, со сферой обслуживания.
— С вами говорит Денисов из уголовного розыска...
Абонент, не перебивая, выслушал полный титул Денисова, включавший, помимо фамилии, еще одиннадцать слов.
— Здравствуйте...
— Я по поводу вещей, полученных вами в камере хранения вокзала.
— Могу я вам перезвонить? спросил Баракаев после некоторой заминки. Ваш номер?
Денисов назвал номер, положил трубку, подождал. Никто не звонил. Он связался с дежурной частью, предупредил Антона на тот случай, если Баракаев захочет проверить телефон.
— И еще, Антон. Пусть помощник передаст по вокзалам перечень вещей, изъятых вчера из 896-й и пока не востребованных.
— Замшевое пальто, хрустальная ваза...
— Вдруг все это разыскивается?
— Сейчас передадим.
Баракаев позвонил через несколько минут. Видимо, он проверил номер телефона Денисова через «02».
— Это Баракаев.
— Вы получили на складе вокзала вещи, перенесенные из автоматической камеры хранения...
— На вокзале? Баракаев удивился. Вы что-то спутали.
— Есть ваша расписка, серия и номер паспорта.
— А-а, вот оно что, Баракаев быстро пошептался с кем-то, находившимся рядом с ним на другом конце провода. Потом его приятный баритон снова возник в трубке: Видите ли, неделю назад у меня украли паспорт. Понимаете? И забавное совпадение: как раз перед вашим звонком принесли телеграмму. Вот: «Приезжайте за паспортом десяти часам аэропорт Внуково ресторан-2». Поэтому меня и насторожил ваш звонок.
— Любопытно.
— Поскольку вы этим интересуетесь... У меня машина. По профессии я тоже юрист. Адвокат. Может, вместе и съездим?
Денисов задумался. Альтернативы предложению Баракаева у него не было.
Да он и не представлял пока, с какой еще стороны подступиться к делу.
— Хорошо. Со мной будет коллега, капитан Сабодаш. Денисов посмотрел на часы. Мы оба в Гражданском. Ждем у входа в центральный зал. Какая у вас машина?
— «Жигуль» последнего выпуска, 04-06. Голубого цвета. Выезжаю через пять минут.
Вошел Антон, он успел переодеться сдал дежурство:
— В мои дежурства закон парных случаев беспощаден. Одинаковые шифры, похожие ориентировки...
— Снова из ревности?! Денисов подумал об убийстве.
— Самочинные обыски. Сначала в Строгине. А сейчас ориентировка из Орла.
— Гастролеры...
— Скорей всего. Двое. На обоих обратили внимание с вечера. В железнодорожном ресторане. Опять короткая японская куртка «Новорекс» с капюшоном, второй в плаще...
— Действия одной и той же преступной группы. Денисов положил перед собой бумажку с телефонами утренней заявительницы.
— Собираешься звонить Беате?
— Сначала кое-что уточню.
Он проверил оба номера ответ его успокоил:
— Телефоны установлены в НИИ физики металлов Академии наук, сообщили из справочной.
Он набрал первый номер, поздоровался.
— Здравствуйте... У телефона оказалась женщина. Вам кого?
— Будьте добры Беату.
— Беата в отпуске. Кто спрашивает? Женщина сразу заинтересовалась. По какому вопросу? Может, что-нибудь передать? Откуда вы?
— Из ФИАНА, он назвал первое пришедшее на ум. Я еще позвоню. Она скоро будет?
— Дайте человеку возможность отдохнуть! Сменить обстановку...
— Счастливица... Не буду выглядеть как завистник, если спрошу: «Где она?» — Не будете, сотрудница была разочарована. Беата в Пицунде.
Денисов ни о чем больше не стал расспрашивать, набрал другой номер.
— Я слушаю...
Он сразу узнал голос.
— Это Денисов, с вокзала.
— Я рада вашему звонку. По голосу он понял, что не все в порядке.
— Что случилось?
— Мне позвонили из проходной: утром заезжал мой муж. Звонил сюда. Ему сказали, что меня еще нет на работе.
— Выходит, он приехал до срока.
— Как видите...
— Где он сейчас?
— Ушел. Я звонила домой, там его тоже нет. Нелепо получилось!
Денисов посмотрел на Антона Сабодаш не снял параллельную трубку, все понял, беспокойнее заходил по комнате.
— Не знаю, что делать... Там, в комнате, рядом с Беатой кто-то появился, потому что она сказала кому-то негромко: Конфиденциальный разговор. Потом объясню...
Что-то Денисова в ней раздражало может быть, то, как при встрече она беспрестанно поддергивала на плече ремешок сумочки, а может, то, что была холодно изобретательна во лжи в разговоре с коллегой. Он постарался не думать об этом.
— У вас уже есть какая-нибудь версия? сразу спросила она, освободившись.
— Пожалуй. Кажется, кто-то действительно интересовался вами на вокзале ночью.
— Видите!
— Странная история... Денисов не стал наводить на нее страх. Письма могли попасть в руки стороннего лица. Главное, чтобы от него переписка не попала к человеку, который воспользуется ею во зло.
Беата задумалась.
— Можете описать человека, который мною интересовался? Мужчина?
Женщина?
— Мужчина. Как только уточню приметы, я позвоню. Как ведут себя ваши коллеги? Заходил ли кто-то, кого давно не видели? Может, звонил...
— Как обычно. Заходили и звонили многие. Я разговаривала с мамой, там тоже пока все спокойно.
— Я хотел уточнить. Если письма окажутся в руках постороннего и он захочет вернуть... Куда их могут послать?
— Наверное... она чуть задержалась с ответом, скорее всего в Соколову Пустынь. Там ведь указан адрес. Но могут переслать в институт.
— Почему?
— Это, конечно, маловероятно, но... Денисов услышал, как на другом конце провода, рядом с трубкой, щелкнула зажигалка. Если они попадут в руки научного работника, к примеру физика, он быстро разберется, где искать обоих корреспондентов.
— Там упомянут институт?
— Только фамилии... Но мы, помнится, обсуждали в письмах наши проблемы. Скажем, проблему упрощения поверхностного слоя металла. Ею занимается только наш НИИ.
— Я не физик. Мне это ни о чем не говорит.
— Ну, повышения износоустойчивости инструментов, поршней, трущихся осей...
— Письма попадут в дирекцию института?
— В экспедицию. Оттуда принесут в технический секретариат. Но, может быть, передадут сразу кому-то из тех, кто занимается поверхностным слоем.
— Кроме Максимова, этим занимаются и другие?
Она помолчала.
— Несколько человек.
— Вы всех знаете?
Она опять замялась:
— Мне не очень удобно...
— Хорошо, Денисов посмотрел на часы. Адвокат уже, наверное, подъезжал к вокзалу.
— Я очень на вас надеюсь.
Адвокат оказался молодым, представительным. Чем-то он походил на Антона: крутые плечи, широкая грудь. Угадав в подошедших сотрудников милиции, он перегнулся через сиденье, щелкнул дверцей.
Машину качнуло, когда Антон протиснулся на переднее место, рядом с водителем. Денисов устроился сзади.
— Попадись они мне в тот день, вполне дружелюбно сказал Баракаев, я никуда бы и обращаться не стал. Он развел руками над рулем, обтянутым щегольским бархатом. Взять за шиворот да стукнуть лбами... Для человека в общем-то сидячей профессии Баракаев был развит феноменально.
Последствия его удара нетрудно было представить. А то теперь я, как Паниковский, «человек без паспорта»! Ни в следственный изолятор, никуда!
Вообще никуда!
— Стукать никого нельзя, Сабодаш снова качнул машину.
— В том-то и дело... Знаю! Лучше, чем кто другой. Баракаев плавно тронул машину с места. Вот и защищай их после этого! Музыку включить?
Машина была оборудована: приемник с магнитофоном, стереоколонки по обе стороны заднего сиденья.
— Не стоит, пожалуй.
Денисов молча прислушивался к разговору. Он плохо представлял себе, чем может пособить розыску писем неожиданная поездка в аэропорт. И все же, как ни странно, такая вероятность существовала.
«Кто-то мог прийти за своими вещами, набрать шифр, а в ячейке конверт с чужими письмами!» — Нет, что за стервецы! Баракаев вел машину, ни на минуту не прекращая рассказывать. Возвращаюсь из командировки, из Саратова. На ночь купе запер, проверил. На этот счет у меня строго. Утром встаю нет пиджака. Соседка-разиня, оказывается, ночью выходила, оставила дверь открытой.
— Пиджак висел у двери?
— В изголовье. Такое зло взяло: ни документов, ни денег. Деньги дело наживное. Документы!
— Кого-нибудь подозреваете?
— Ходили по поезду двое. Одного я бы, пожалуй, узнал. Того, что в плаще... Заглядывали в купе, словно кого-то искали.
— Заявили о краже?
— Утром не успел опаздывал на процесс... Пока нет! Честно говоря, не хочу связываться...
Денисов заметил: Баракаев не задал вопроса о том, какие вещи получены по его паспорту на складе.
— Каковы будут наши действия в аэропорту? Вы мне объясните?
— С нами знаменитый инспектор* угрозыска Денисов. Проинструктирует, когда будем подъезжать. Так? Антон обернулся к Денисову.
_______________
* Должности оперативных сотрудников уголовного розыска и ОБХСС -
инспектор, старший инспектор указаны в их наименовании до марта 1984 года, в настоящее время оперативный уполномоченный, старший уполномоченный.
— Так.
С самого утра изморось затянула горизонт. Впереди дрожала узкая полоска Садового кольца, вереницы машин. За фасадами, выше других домов, справа, показалось высокое здание с башенкой и часами.
«Сколько раз проезжал здесь и никогда не замечал», подумал Денисов.
За перекрестком Кольцо свернуло в сторону, здание с башенкой оказалось не справа, а по левую сторону и даже несколько поодаль.
«Этот человек в джинсах, в очках... Заходил в камеру хранения, потом появился в ресторане, на всякий случай Денисов распорядился, чтобы вызвали официантку, которая его обслуживала. С другой стороны: если бы он охотился за письмами, взял бы их и уехал. Зачем мозолить глаза?» Денисов с трудом заставил себя вернуться к цели поездки:
«Паспорт Баракаева у людей, которые клали вещи в ячейку. Это их шифр.
Каким-то образом их пути и адвоката когда-то пересекались...» — Какие вы дела ведете в последнее время? Денисов придвинулся к переднему сиденью.
— Одно дело. Уже несколько месяцев. Надоело хуже горькой редьки.
— Много подсудимых? Или эпизодов? спросил Антон.
— И того, и другого хватает.
— В чем там дело?
— Дельцы. Хищения в крупных размерах. Такой вот эпизод. Одному деятелю приносят домой ящик паюсной икры. В железных баночках. А раньше носили все только в стеклянной таре. Жена увидела кричит в другую комнату: «Вася-я! Полюбуйся, что они, мерзавцы, тебе прислали!» Денисов понял: речь, видимо, шла о взяточниках.
— В железных, значит, не устраивает. Антон всей душой переживал каждую новую историю.
— В железных икра может оказаться испорченная, а в тех все видно...
Кортеж длинных черных машин заставил Баракаева взять к тротуару и остановиться. Кто-то тоже спешил в аэропорт, по делам более важным, чем у них. Пропустив колонну, адвокат снова завел машину, перестроился ближе к осевой.
— Да... Вася, значит, хватает банки и кричит тому, который их принес: «Что это такое? Я спрашиваю!» «Икра, отвечает тот. На экспертизу!» Его, к слову, тоже теперь судят, но по данному эпизоду он проходит в качестве потерпевшего... Вася приказывает: «Иди сюда!» Тот не идет.
— Вы кого защищаете на суде?
— Того, кто приехал с банками. «Ты что принес?» кричит Вася. Мой подзащитный, зная крутой нрав хозяина, начинает отступать в переднюю. «Что написали, то и принес...» А сам за выступ в коридоре. Коридор длинный.
«Негодяй!» кричит хозяин, швыряя в него первую банку, и сразу попадает...
— Куда он девал такое количество икры? Десятки килограммов ведь... удивился Антон.
— Передавал другим, делился. Соседям продавал. Сдавал в ресторан. Все было предусмотрено.
— Подзащитный ваш тоже хорош! Как вы их защищаете?!
Баракаев на мгновение оторвал взгляд от дороги.
— Вы неправильно понимаете роль защиты. Адвокат не защищает преступление. Только человека! А у человека могут быть смягчающие вину обстоятельства...
«С Баракаевым может соприкасаться слишком много людей...» подумал Денисов.
— Взяточники эти как лишаи! И этот ваш...
— Кроме того, у него свои проблемы: как раз в те дни его оставила жена. По-моему, он тогда только и думал о том, как ее вернуть. Да и сейчас тоже.
— Я говорю о подношениях. При чем тут семейные драмы?
— Видите ли, существовало липовое распоряжение. В одном экземпляре, понимаете? В нем указывалось: такое-то количество банок выделяется будто бы для экспертизы через заведующего конторой, этого Васю. Мой подзащитный ничего толком не знал...
Антон был готов детально обсудить степень его виновности:
— Распоряжение суд видел?
— Нет.
— А как же?
— Защита вообще еще не сказала последнего слова. Ждем конца судебного следствия.
— Нам направо, подал голос Денисов. Банки тяжелые были?
— С икрой? По полкило...
«Такая же точно была выдана со склада по паспорту адвоката вместе с кожаным черным пиджаком 56-го размера...» Денисов явно строил свою версию не на песке.
— Теперь прямо? спросил адвокат.
— Там будет левый поворот. Высадите нас, не доезжая аэропорта. Машину поставьте на стоянку. Денисов поправил кобуру. Войдете в здание, когда убедитесь, что мы на подходе.
— Договорились, Баракаев сразу посуровел.
— Вы сказали, что одного из подозреваемых помните в лицо...
— Да, но они сами, очевидно, рассчитывают узнать меня. По фотографии в паспорте.
Денисов покачал головой.
«Тут что-то другое. Телеграмму дали из отделения во Внукове поздно ночью... Решим на месте...»
4
Обстановка аэропорта нисколько не напоминала сутолоку знакомого железнодорожного вокзала. Скорее смахивала на гостиничную: холл, стойки, широкая лестница.
За гардеробной стойкой швейцар читал растрепанную книгу, используя вместо закладки спичечный коробок. Ресторан был закрыт. Баракаев остановился в центре зала, прошел к окну, снова вышел на середину. Взгляды пассажиров, томившихся на пуфах, невольно обратились к нему.
Часы у лестницы показывали время: «10.03».
«Времени-то в обрез. Денисов подумал об утренней заявительнице. Может, она уже звонила, а нас нет...» Денисов подошел к автомату, набрал номер дежурной части отдела.
— Это Денисов. Из Внукова. Как там у вас?
Дежурный молоденький старший лейтенант, сменщик Антона, не задержался с ответом.
— Хорошие новости!
— Переписка нашлась?
— Совсем другое. По поводу ориентировок о самочинных обысках...
Читали?
За последние несколько часов Денисов слышал о них трижды.
«Как прорвало...»
Самочинный обыск считался довольно редким видом мошенничества.
Денисов знал о них лишь в общих чертах.
Мошенники приезжали по заранее выбранным ими адресам, обычно в дома, где было чем поживиться, предъявляли поддельные постановления об обыске и получали доступ к содержимому хозяйских секретеров, шкафов, сумок.
Находясь в квартирах, преступники создавали видимость официальности, обращались друг к другу на «вы» и только по званию, действовали раздумчиво и неторопливо простукивали полы и стены, искали тайники, а потом изымали записные книжки, блокноты для «приобщения» к якобы возбужденным против хозяев квартир уголовным делам, а заодно драгоценности, деньги, радиоаппаратуру, хрусталь, ценные вещи.
— Ориентировку я читал... Денисов припомнил. Один в короткой японской куртке «Новорекс»...
— ...С капюшоном, другой в плаще... Самочинный обыск в Орле. Еще в Строгине. Задержали! объявил дежурный.
— Где?
— На Курском вокзале. Но это не все. Вещи с обысков оказались у нас на вокзале.
— Точно?
— Да. Те, что перенесены из восемьсот девяносто шестой ячейки.
Портфель, целлофановый пакет... Преступники держали их в автоматической камере хранения, вовремя не взяли. Вещи попали на склад.
— Странно, заметил Денисов. Как же они попали на склад, не отлежав положенного срока в ячейке...
Но звонил он по другому поводу:
— Разыщите дежурную по автоматической камере хранения. Она уже, наверное, ушла. Пусть обязательно позвонит.
— Будет сделано, сказал старший лейтенант. Вернетесь в отдел?
— Непременно.
Разговаривая, Денисов не терял из виду Баракаева. Адвокат расхаживал по холлу, нетерпеливо поглядывал на часы. Он привык к точности и теперь ждал такой же пунктуальности от преступников.
Наконец Баракаев не выдержал, решительно направился к лестнице.
Антон, держась на расстоянии, двинулся следом.
«Пославший телеграмму, конечно же, предвидел, что адвокат скорее всего явится не один... Денисов прошел вдоль вешалки. Баракаева оповестил о паспорте не преступник, а кто-то из работников ресторана-2».
Гардеробщик, сидя в кресле по другую сторону стойки, продолжал увлеченно читать.
«Вот этот вариант и стоит проверить».
— Здравствуйте, он облокотился о стойку. Инспектор Денисов из транспортной милиции. Паспорт Баракаева у вас?
— Баракаева?
— Вы давали ему телеграмму.
— Ах, да! Гардеробщик меньше всего рассчитывал на то, что за паспортом приедет милиция. Конечно! Вот.
На полке, под стойкой, звякнула жестянка с чаевыми, появился паспорт.
— Как он попал к вам? Денисов глянул под обложку. Баракаев на фотографии походил на чемпиона японской борьбы сумо: упитанный, самоуверенный.
— Нашли на полу в туалете, во время уборки.
— Когда?
— Вчера, после закрытия.
— А почему не сдали в милицию?
Гардеробщик засуетился:
— Посмотрел на фото: человек солидный. Может, перепил вечером, с кем не бывает? А надо лететь... И вот без паспорта...
«Давая телеграмму, он, конечно, рассчитывал на вознаграждение».
— В следующий раз поступайте как положено.
— Будем стараться.
Спускаясь по лестнице, Денисов снова раскрыл паспорт. На пиджаке, в котором был сфотографирован Баракаев, эффектно выделялись глубоко запавшие складки.
«Кожаный пиджак...»
Денисов даже замедлил шаг, обдумывая неожиданно пришедшее к нему объяснение цепи взаимосвязанных фактов:
«Ячейкой пользовались преступники, совершавшие самочинные обыски.
Выходит, вещи с обысков. И банка черной икры, и кожаный пиджак...»
Баракаев искренне обрадовался паспорту.
— Подбросили, значит?
— Вчера. Перед закрытием ресторана.
— Без вас я бы ничего здесь не добился.
Обратный путь показался короче: машин и людей на улицах было меньше.
Денисов всю дорогу интересовался судебным процессом, в котором участвовал Баракаев; в основном подсудимыми.
— ...Как пауки в банке! Сейчас на карту поставлена их свобода, деньги, и, верите ли иногда адвокат бросал быстрый взгляд в зеркало заднего вида, корректировал направление машины, они способны на все! Я боюсь каждый раз, когда судьям приходится предъявлять подсудимым письменные доказательства: распоряжения, расписки... Выхватит и отправит в рот! Баракаев рассмеялся. Потом доказывай! Правда, мы с моим подзащитным тоже готовим сюрприз! Кое-кто уже заранее дрожит!
Под Октябрьской площадью, в туннеле, дорожные рабочие укладывали асфальт. По обеим сторонам от «Жигулей» грохотала и содрогалась от напряжения наиновейшая дорожная техника. Катили огромные ярко-желтые грейдеры, пахнущие влажной смолой катки. Машины впереди еле ползли.
— Закон подлости. Когда спешишь, всегда так... заметил Баракаев.
Наконец в конце туннеля показался все увеличивающийся белый квадрат набегающая панорама новой Москвы, потом висячий мост, затейливая ограда Парка культуры имени Горького, на другом берегу надпись «Аэрофлот» над крышами.
На Садовом, недалеко от нового здания МВД, Денисов неожиданно спросил:
— Ваш кожаный пиджак, он пропал?
— Вы имеете в виду...
В зеркале заднего вида отразились посерьезневшие глаза Баракаева.
Денисов придвинулся ближе.
— У вас ведь на квартире был самочинный обыск? Правда? Надо все рассказать как есть.
Не сбросив куртку, Денисов подошел к окну. Потеснил колонию кактусов на подоконнике, присел.
Здание строили в начале века с учетом непредвиденных особенностей нового транспорта. Арочный свод кабинета опирался на колонну, придавая помещению вид монастырской трапезной.
Два происшествия пропажа писем и использование преступниками, совершавшими самочинные обыски, той же самой ячейки для хранения украденных вещей были фактами, не подлежащими сомнению.
Не вставая с подоконника, Денисов придвинул ближе стоящий на столе аппарат, набрал номер оперативной группы на Курском вокзале.
— Денисов. Хочу кое-что уточнить в связи с самочинными обысками.
— Рад слышать. Трубку снял ночной инспектор, ему, как и Денисову, тоже не удалось выбраться домой. Как раз сейчас разбираемся.
— Серьезная группа?
— Пока неясно. Много противоречивого.
— В чем именно.
— Одно на обысках брали, от другого отказывались...
— А что искали?
— По-моему, хрусталь, золотишко... Как на любой квартирной краже! Ночной инспектор задумался. Но при этом делали вид, что ищут вещественные доказательства мнимых преступлений! Изымали декументы, записные книжки...
— А вещи?
— Привозили к вам. Оставляли в одной и той же ячейке.
— Понял.
Он набрал телефон склада забытых вещей, никто не отвечал. Денисов представил, как аппарат надрывается там, в подвальном помещении без окон, на стеллаже, среди невостребованной одежды и обуви. Наконец заведующий снял трубку:
— Вас слушают.
— Это Денисов. Кто из кладовщиков выдавал вещи по паспорту Баракаева?
— Вчера? Заведующий остался верен себе, ответил не сразу, сначала полистал книгу. Старший кладовщик Хасянов... Я в это время был на выемке.
— Хасянов работает?
— Да. Он нужен?
— Пусть мне позвонит. И никуда не уходит, пока мы не встретимся.
Ничего не произошло на вокзале за то время, пока Денисов и Сабодаш отсутствовали. Заканчивалась посадка на очередной поезд, бежала, потряхивая лотком, мороженщица. Проводница хвостового вагона нетерпеливо посматривала вдоль состава.
Денисов сбросил куртку, подошел к столу. В центре, под стеклом, лежала записка младшего инспектора: «Звонила Беата. Очень волнуется. Будет звонить в 11.30».
Денисов посмотрел на часы: до звонка еще оставалось время.
— Я не стал заявлять... Баракаев достал сигареты, положил перед собою на стол. Поймите: последние дни перед окончанием процесса! Могу ли я думать сейчас о другом?! И чего, собственно, я лишился? Пиджака?
Транзистора?.. Мерзавцы эти, безусловно, рассчитывали найти деньги, чеки «Внешпосылторга». Он пожал плечами. Но откуда?!
— И все же? Антон вынул очередную «беломорину».
— Кроме того, пошли бы сплетни... Как бывает? То ли у Баракаева украли, то ли Баракаев что-то у кого-то похитил. Не отмоешься. Кроме того, по этой статье обязательность сообщения в милицию не предусмотрена.
— Как все произошло?
— Я при обыске не присутствовал, дома была жена. Но информирован достаточно.
— Познакомьте в общих чертах.
— Возбуждается уголовное дело?
— Не нами, вмешался Денисов. Но у нас свой интерес.
Он сообщил о самочинном обыске в 68-е отделение по месту жительства Баракаева. Оттуда обещали подъехать.
— Преступники воспользовались «Москвичом»... Адвокат передвинул сигареты на край стола, поправил пепельницу. Машина, как я понял, была частная. Жена, к сожалению, не обратила внимания на номер. Вошли, зачитали постановление. Абсолютно неграмотное... Предложили пригласить понятых, Баракаев усмехнулся. Жена позвала соседку. Они сказали, что одного понятого вполне достаточно... Смех!
Денисову показалось, что Баракаев относится к происшедшему серьезнее, чем хочет представить.
— Сколько продолжался обыск?
— Около часа.
— Что-нибудь взяли, кроме вещей?
— Записи, которые хранились в секретере. Несколько досье. Хотели создать видимость поиска доказательств... Баракаев придерживался или делал вид, что придерживается той же версии, что и инспектор с Курского.
— Жена передала вам их приметы? продолжал расспрашивать Сабодаш.
— Один в плаще, второй в короткой куртке с капюшоном.
— Как они объяснили жене, что с вами?
Адвокат улыбнулся.
— Тот, в куртке, сказал, что я арестован за хищение в особо крупных размерах...
— Вы говорили о поезде в Саратов... сказал Денисов. Это было до или после обыска?
— До. За два дня. В судебном процессе был перерыв, а у меня дело в кассационной инстанции в Саратове.
— Кража в поезде... Это не миф?
— Самое интересное, что кража действительно была. Баракаев наконец закурил. При тех обстоятельствах, о которых я рассказывал. Но только взяли бумажник. Пиджак унесли уже при обыске. И вот еще что: мне кажется, производивших обыск я как раз и видел тогда в поезде. После окончания процесса я все равно занялся бы этим делом...
— Почему он так волнуется? спросил Антон, когда адвокат вышел встретить жену, она должна была подъехать на вокзал. Все позади. У нас к нему претензий быть не может. Преступники пойманы. Чего ему волноваться?
Денисов пожал плечами:
— Может, как раз дело в том, что они пойманы?
Раздался звонок телефона. Денисов снял трубку.
— Ничего не прояснилось? спросила Беата.
— Пока нет. Денисов показал Антону на трубку параллельного аппарата, теперь они могли слушать вдвоем. А как у вас? Заходили в экспедицию?
— Туда ничего не поступало. В дирекцию тоже.
— Значит, все по-прежнему?
— По-прежнему. В голосе чувствовалась решимость отчаявшегося человека. Сижу как на иголках. Кажется, что вокруг меня что-то происходит. Вообще-то я жуткая паникерша.
— Не похоже.
— Вы меня плохо знаете. Просто, когда я ставлю перед собой цель, меня не остановить. Я говорила с некоторыми сотрудниками...
— Тоже занимаются износоустойчивостью?
— Да. Постаралась предупредить... Но я далеко не со всеми могу объясниться откровенно.
— Скажите... Денисов никогда раньше не сталкивался с работой научно-исследовательского института, поэтому был особенно осторожен. Тема одна, а занимаются разные лаборатории... Так бывает?
— Для этого надо знать Максимова.
Денисов схватился за ее фразу.
— Я не совсем все представляю. Вернее: все совсем не представляю. Что за человек Максимов?
— Если одним словом: «неудачник».
— А если полнее?
— Попробую объяснить, пока никого нет. Ему предсказывали большое будущее. Он был в семинаре... Она назвала фамилию, которая ни о чем не говорила Денисову. Есть такой международный справочник «Индекс цитируемости». Там фамилии ученых всего мира, кто и где в своих трудах на них ссылается. Так вот, у Максимова высокий индекс цитируемости...
Понимаете?
— Да.
— Огромное количество оригинальных идей. Это с одной стороны.
— А с другой?
— Скверный характер. Неуживчивый. Все его сверстники, даже с меньшим потенциалом, ушли в большую науку. Руководят лабораториями. А Максимов старший научный сотрудник. Один из многих...
Денисов поднялся из-за стола, разматывая телефонный шнур, шагнул к окну.
День оставался таким же неприветливым, холодным, хотя к вечеру обещали повышение температуры, снег. Наступал двухчасовой перерыв движения поездов, все спешили уехать. У путей виднелись вытаявшие из-под снега и снова вмерзшие пакеты от молока, бумажные стаканчики, скомканные пачки из-под «Примы» все, что пассажиры второпях выбрасывают из поезда.
— ...Сейчас его вроде прочат в завлабы. И то не знаю, пройдет ли.
Кажется, я наговорила лишнего. Это от нервотрепки.
— Короче: из-за скверного характера его медленно, но верно обходят другие... Денисов присел на подоконник, чтобы, разговаривая, видеть, что происходит внизу, на перроне; Антон из-за стола кивнул понимающе он был целиком на стороне талантливого неудачника.
— В общем, правильно. Как и в прошлый раз, Денисов услышал щелчок зажигалки. Ему показалось даже, что он чувствует запах сигареты легкий и терпкий. Но это уже другой вопрос... Она торопливо затянулась. Государству важно, чтобы проблема была решена. А кто ее решил вы, я, ваш друг или Сергей Максимов...
— У вас замещение должностей, должно быть, конкурсное? Ему часто встречалось в газетах набранное крупно «ОБЪЯВЛЕН КОНКУРС НА ЗАМЕЩЕНИЕ ДОЛЖНОСТЕЙ».
— Безусловно.
— Постарайтесь узнать, на должность, которую прочат Максимову, объявлен конкурс?
— Я и так знаю. Конкурс действительно объявлен.
Сообщение навело Денисова на размышления.
— И есть соперники?
— Это неизвестно. Денисову показалось, что она колеблется. По-моему, соперники обязаны быть.
— Иногда, наверное, это приводит... Денисов поискал выражение. К некорректным приемам в отношении конкурента.
— Вы имеете в виду мои письма?
— Разное приходит в голову...
Модель преступника никогда не удавалось воссоздать сразу в ее конечном виде, многое еще потом дополнялось, корректировалось.
«У таких, как Максимов, обычно мало недоброжелателей, подумал Денисов. Их непритязательность всех устраивает. Они не участвуют в жестких играх. Но, с другой стороны, кто-то же ходил здесь за ней и за братом Максимова, Николаем!» Он снова посмотрел вниз. Движение поездов приостановилось. С десяток пассажиров, в основном приезжие, штудировали выставленное в начале перрона расписание.
— Вы виделись с мужем?
— Нет. Он больше не появлялся. Звонила домой там пока его тоже нет.
— И на работе?
— В лаборатории тоже не видели... А может, оставить все как есть?
— Не понял.
— Может, забыть про письма, про то, что они пропали... Она помедлила, снова глубоко затянулась сигаретой. Денисов внимательно прислушивался. Я и сама не знаю. У страха глаза велики... И вам задала работы.
— Об этом не беспокойтесь.
— Я, пожалуй, возьму назад свое устное заявление... Можно?
— Конечно. Только нас вы не должны брать в расчет.
— Я подумаю и позвоню.
— Обдумайте как следует... А пока ответьте. Если вам неудобно отвечать, говорите только «да» и «нет». Видели ли вы ночью на вокзале кого-нибудь из своих коллег?
— Нет.
— Знакомых?
— Нет, нет. Никого.
— У вас хорошее зрение?
— Неплохое. А кого именно?
— Это мужчина лет сорока. В очках. В джинсах. Под пальто у него был свитер серого цвета. Мохеровый. Описание вам ни о чем не говорит?
Она помолчала.
— Не представляю, о ком идет речь... Теперь она была встревожена по-настоящему. Подождите... У нее, видимо, что-то упало. Пожалуйста, не кладите трубку...
Она подняла упавший предмет.
— Имя вам известно?
— Нет. Ему больше нечего было ей сказать.
— А почему вы о нем спрашиваете?
— Просто этот человек всю ночь следовал за вами на вокзале.
— Я поняла. И все обдумала. Беру свое заявление назад. Ничего не надо. Спасибо. дальше |
