Рекс Стаут. Сочиняйте сами Plot It Yourself (1959) (продолжение) 12 Завтрак в тот день - два рубленых бифштекса и стакан молока - мне пришлось съесть в окружной прокуратуре Бронкса, в кабинете помощника прокурора Хеллорана, которого я до сих пор даже никогда не встречал. Обедал же я, если, конечно, два сандвича с солониной в остывший кофе из бумажного стаканчика можно назвать обедом, в окружной прокуратуре графства Нью-Йорк в кабинете помощника прокурора Мандельбаума, которого я знал довольно хорошо по различным встречам в прошлом. Когда же я в конце концов вернулся в наш старый особняк на Тридцать пятой улице, было уже около десяти часов вечера. Фриц предложил мне подогреть фаршированную баранину, уверяя, что она будет съедобна, но я ответил, что слишком устал для еды и, может быть, позднее немножко смогу закусить. Было уже около одиннадцати, когда я закончил свой доклад Вулфу. Вообще-то говоря, я знал теперь лишь немногим больше, чем после того, как миссис Огильви вышла из домика дочери и я позвонил по телефону СП 7-3100 однако Вулф пытался обнаружить хотя бы какую-нибудь соломинку, чтобы уцепиться за нее. Ему требовалось решительно все, что я знал, видел и слышал в течение моего двенадцатичасового дня, включая допрос в окружной прокуратуре Бронкса, хотя Хеллоран совершенно не знал всей предшествующей истории. Мой шеф заставил меня трижды повторить наш разговор с миссис Огильви. Обычно он почти никогда не требует, чтобы я что-то повторял хотя бы раз, но на этот раз он чуть ли не впал в отчаяние. Даже когда меня было уже не о чем спрашивать он все же спросил, какие выводы сделал я сам. - Выводы делаете вы, - ответил я, качая головой - а я лишь высказываю предложения. Я предполагаю что сейчас нам ничего не остается, как отказаться от дальнейшего расследования. Мне кажется, что этот фрукт слишком ловок и изворотлив. Я предполагаю что и с Саймоном Джекобсом, и с Джейн Огильви он не оставил для полицейских даже самого крохотного следа. Я предполагаю, что он на несколько шагов впереди нас и не намерен позволить нам догнать его. Я предполагаю, что нам следует основательно подумать, как добраться до Алисы Портер и сделать это своевременно, а не так, как у нас получалось с другими, ну, скажем, после того, как она будет мертвой всего час-другой. - Я уже думал об этом, - проворчал Вулф. - Прекрасно! В таком случае она, может быть, еще не успеет остыть. - Я уже принял некоторые меры. Сол, Фред и Орри ведут наблюдение за ней, так же как мисс Боннер и ее оперативница мисс Корбетт. - Да?! - удивился я. - С какого же времени? - Вскоре после того, как ты позвонил сегодня утром. Сейчас там из укрытия ведет наблюдение Орри. Его машина находится поблизости и тоже спрятана. Мисс Корбетт в машине, взятой напрокат, дежурит около того места, где шоссе пересекает грунтовую дорогу. В полночь она уедет а Сол сменит Орри. В восемь часов утра на дежурство вступят Фред и мисс Боннер. В половине восьмого вечера звонила мисс Корбетт и доложила, что Алиса Портер дома и никто не приходил к ней. Я удивился еще больше. - Должен признать, что, когда вы думаете о чем-нибудь, вы действительно думаете. С такими темпами расходов десяти тысяч Ошина хватит ненадолго. Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что деньги выбрасываются на ветер. Однако вы, может быть, помните, что, когда он спросил меня, кем из четверых мы намерены заняться в первую очередь, я ответил, что Алиса Портер только что выступила со своей претензией к Эми Винн и, надеясь на получение денег от нее, вероятно, не согласится на сделку. Вам также известно, как она реагировала на мое предложение. Вулф кивнул. - Да, но все это произошло до того, как ее рукопись была найдена и нам стало известно, что ее написала именно она, а не тот человек, кто написал другие вещи. Он может знать об этом, но может и не знать, но, вероятно, знает. Во всяком случае, даже если она отвергнет все те приманки, которые мы можем предложить ей, он может думать иначе. Он решителен и беспощаден, а сейчас очень встревожен. Он нисколько не будет колебаться, если решит, что она не менее опасна для него, чем Джейн Огильви. Я дал подробные оказания Солу, Фреду, Орри, мисс Боннер и мисс Корбетт. Они обязаны брать под подозрение любого, кто попытается приблизиться к Алисе Портер. Если возможно, они должны схватить убийцу до того, как он нанесет удар, но, конечно, могут действовать только, если будут убеждены, что Портер действительно угрожает опасность. - Да? - Я подумал, а потом заметил: - Это очень сложная задача. В присутствии Фреда или Орри среди белого дня кто-то подъезжает к дому и входит в него. На расстоянии примерно ярдов ста от дома спрятаться негде. Никто из них не может без риска быть обнаруженным оказаться достаточно близко к дому, чтобы увидеть, кто это - какой-нибудь ловкач-коммивояжер или приятель. Все, что наш наблюдатель может делать, это дождаться окончания встречи, надеясь, что потом Алиса Портер покажется, может быть, в окне, или же позвонить ей по телефону с целью убедиться, что она ответит и, следовательно, жива. Если потом выяснится, что приходил этот самый Икс, ее песенка спета, хотя я не отрицаю, конечно, что мы будем знать, кто он. - Ты можешь предложить что-нибудь лучше? - ворчливо спросил Вулф. - Нет, сэр. Но я и не жалуюсь. Что вы думаете о Кеннете Реннерте? Если Икс встревожен, следующим у него на очереди может оказаться Реннерт. - Возможно, но я сомневаюсь в этом. Реннерт может даже и не знать, кто Икс. Возможно, что он всего лишь скопировал прием Икса. Да и кроме того, он написал не рассказ, а план пьесы, который мы не видели. - Ну, пожалуйста. - Я взглянул на часы - 11.23. - Я полагаю, что Сол позвонит перед тем, как заступит в полночь, а Орри после того, как сменится. - Да. - В таком случае я подожду их звонков. Что еще есть для меня? Какие-нибудь поручения? - Нет. - В таком случае у меня есть предложение. Мне и самому оно не нравится, но тем не менее я должен высказать его. На другой стороне улицы, напротив дома, в котором проживает Реннерт, имеется портновская мастерская с хорошим чистым окном. За пятерку владелец мастерской позволит мне смотреть в это окно и даст еще стул в придачу. После наступления темноты я могу подойти поближе к дому Реннерта. Память на лица у меня почти не хуже, чем у Сола. После обнаружения трупа Реннерта и заключения, что он был убит, я буду знать, чьих рук это дело. Если убийца окажется человеком, которого я опознаю, ну, например, одним из членов Объединенной комиссии по вопросам плагиата, я смогу даже назвать его по фамилии. Приступить к наблюдению я могу хоть сейчас. Я терпеть не могу подобную работу, да и любой человек на моем месте сказал бы то же самое, но по этому делу я уже дважды видел мертвецов, и этого достаточно. Вулф покачал годовой. - Два возражения. Во-первых, тебе нужно поспать. Во-вторых, мистера Реннерта нет дома. Как я уже говорил, все это он мог проделать по собственной инициативе, не будучи даже связан с Иксом, но тем не менее я учел такую возможность. Дважды сегодня утром и дважды в полдень я звонил ему, но никто мне не ответил. В три часа к нему в дверь квартиры звонил Сол, но тоже не получил ответа и, зайдя к управляющему домом, спросил, когда тот видел Реннерта в последний раз. Оказалось, что накануне рано вечером Реннерт предупредил управляющего домом о своем намерении провести за городом уик-энд, совпадающий с Днем памяти павших на войне*, и о том, что он вернется в понедельник. Реннерт ничего не сообщил, где именно за городом он будет. * Отмечается 30 мая (примеч. пер.). - Мы не могли бы позвонить ему и предупредить об осторожности, если бы только знали, где он сейчас. Было бы приятно услышать его голос. - Согласен, но нам неизвестно, где он. - Утром я мог бы навести справки и, вероятно, нашел бы его адрес. У нас есть много фамилий тех, у кого он занимал деньги. Однако Вулф запретил мне это. Он заявил, что ему нужно, чтобы я был дома, и что в любое время дня или ночи могут позвонить или Сол Пензер, или Фред Даркин, или Орри Кэтер, или Дол Боннер, или Сэлли Корбетт, и после такого звонка нужно будет сделать что-то немедленно. Кроме того, дважды звонил Филипп Харвей и раз Кора Баллард, спрашивая, не сможет ли Вулф присутствовать на заседании совета НАПИД в понедельник. Завтра они, вероятно, снова будут звонить, а он не желает разговаривать с ними. Закончив этот разговор, Вулф отправился спать. В 11.42 из кабины телефона-автомата в Кармеле позвонил Сол Пензер, чтобы сообщить, что он идет сменить Орри Кэтера. В 12.18 позвонил Орри, тоже из Кармела, сообщая, что около одиннадцати в доме Алисы Портер погас свет и она, очевидно, спокойненько отправилась почивать. Я последовал ее примеру. В пятницу утром я надевал брюки, когда позвонил Фред Даркин и доложил, что он едет сменить Сола и что с ним находится Дол Боннер, направляющаяся на пост у перекрестка шоссе с грунтовой дорогой. Я был в кухне, газета "Таймс" стояла на подставке передо мною на столе, а я поливал вафлю горячим кленовым сиропом, когда позвонил Сол. Он сообщил, что сменился в восемь часов, причем Алиса Портер в это время уже копалась в огороде. Я находился в кабинете и опять перечитывал копии показаний, данных мною накануне двум помощникам прокурора, когда позвонила Кора Баллард. Она спросила, может ли Вулф присутствовать на заседании совета НАПИД, которое состоится в клубе "Клевер" в понедельник в 12.30. Если Вулфа больше устроит заседание после завтрака, его можно назначить на два часа или даже на два тридцать. Когда я сказал ей, что Вулф никогда не уезжает из дома по делам, она ответила, что ей известно это, но сейчас речь идет о чрезвычайном случае. Я заметил, что случай очевидно, не слишком уж чрезвычайный, если заседание назначается только через три дня. Она заявила, что ей приходится обычно назначать заседания за две-три недели вперед, так или иначе из писателей и драматургов никого не соберешь, что, кроме того, предстоит уик-энд, совпавший в этом году с Днем памяти погибших в войнах, и попросила меня соединить ее с Вулфом. Я сказал, что не могу сделать это, что ее разговор с Вулфом, даже если бы он и состоялся, все равно бесполезен, и что он, несомненно, может лишь предложить ей послать меня на заседание. Если членов совета устраивает это, я попрошу поставить меня в известность. Я подкладывал копии показаний в папку, озаглавленную "Объединенная комиссия по вопросам плагиата", когда позвонил инспектор Кремер и сообщил, что он забежит к нам на несколько минут в четверть двенадцатого. Я ответил ему, что, наверное, мы примем его. Я слушал передачу последних новостей в десять часов, когда позвонил Лон Коэн и заявил, что пора бы мне начинать "колоться". По его словам, у него в редакции уже есть пять моих фотографий в морге. Редакция намерена поместить лучшую из них, на которой я, обнаруживший труп Джейн Огильви, выгляжу почти что человеком, однако предварительно мне придется снабдить редакцию кое-какими интересными деталями о том, почему в течение двух суток оказались мертвыми два человека, только что получившие по решениям суда вознаграждения по выигранным ими делам о плагиате их произведений. Каждый дурак прекрасно понимает, что о простом совпадении тут не может быть и речи. Так в чем же дело? Я ответил, что посоветуюсь с окружным прокурором и потом сам позвоню ему. Я отрывал вчерашний листик с настольного календаря Вулфа, когда позвонил президент Национальной ассоциации писателей и драматургов по фамилии Джером Тэбб. Я читал одну из его книг. Вулф прочитал их четыре; все они стояли на полках и ни в одной не было страниц с загнутыми уголками. Все книги были отличны, и Тэбб, даже по мерке Вулфа, представлял собой весьма важную персону; он, несомненно, поговорил бы с ним, но у нас существовало правило никогда не звонить ему в оранжерею за исключением чрезвычайно важных случаев. Тэббу только что звонила Кора Баллард, и он хотел сказать Вулфу, как для него важно прийти на заседание совета в понедельник. Он намеревался уехать из города на уикэнд и просил меня сообщить Вулфу, что руководители и члены совета будут весьма признательны ему, если он найдет возможным встретиться с ними. Вулф спустился из оранжереи в одиннадцать, и я доложил ему в хронологическом порядке о всех телефонных звонках, из которых последним звонком был звонок Тэбба. Выслушав, Вулф сел, уставился на меня, но ничего не сказал, так как оказался в весьма трудном положении. Ему очень хотелось бы поговорить с Джеромом Тэббом, и он прекрасно понимал, что мне было известно об этом, но не мог же он наброситься на меня за то, что я выполнял установленные им самим правила. Поэтому Вулф прибег к трудовой тактике. Сердито глядя на меня, он заявил: "Ты был слишком уж категоричен. Я еще могу решить поехать на заседание". Ребячество! Я уже готовился резко возразить ему, и у меня уже был на языке соответствующий ответ, как раздался звонок в дверь, и мне пришлось промолчать. Пришел Кремер. Я открыл дверь, и он промаршировал мимо меня, не здороваясь, а ограничившись каким-то подобием кивка. Я прошел за ним. Вулф поздоровался с ним и пригласил сесть, однако Кремер остался стоять. - У меня лишь минута, - заявил он. - Таким образом, ваша теория подтвердилась. - Моя и ваша, - поправил его Вулф. - Да, да. Жаль только, что мисс Огильви пришлось умереть, чтобы подтвердить это. - Вы, может быть, все же присядете? Вы же знаете, что я предпочитаю разговаривать, когда мои глаза на одном уровне с глазами собеседника. - Я не могу задерживаться у вас. Убийство Огильви произошло в Бронксе, но оно явно связано с убийством Джекобса, и, следовательно, им должен буду заниматься также я. Вы можете избавить меня от массы напрасных хлопот и большой потери времени. Нам придется допросить примерно человек пятьдесят, чтобы узнать, кому именно из них вы сообщили о своем намерении взять в работу Джейн Огильви, но, разумеется, проще спросить об этом прямо у вас. Вот я и спрашиваю. - Мистер Гудвин уже несколько раз ответил на этот вопрос в окружной прокуратуре. - Знаю, но я не верю ему. Вы, очевидно, тут снова сделали ошибку. По-моему, вы отобрали кое-кого из той группы, что знала ранее о вашем намерении прижать Джекобса (то, что вы отобрали кого-то, - несомненно, хотя я не знаю, чем вы руководствовались), и дали понять им, что намерены взяться за Джейн Огильви. Потом вы послали человека, а может быть, нескольких, вести наблюдение за ней. Вероятно, это были Пензер и Даркин, и они зевнули. Возможно, что они не знали об улочке за домиком. Может быть, они не знали и о том домике, который она называла своей "кельей". Тоже мне "келья"! Я хочу знать, кому именно вы говорили и почему. Если вы не скажете мне, я все равно узнаю об этом, хотя, конечно, это будет очень трудно. После того, как мы выясним фамилию и узнаем, что он убил ее, ибо от вас или от Гудвина ему стало известно, что вы намерены заняться Огильви, вам придется тяжко. У меня к вам только один вопрос: вы скажете мне? - Сейчас я вам отвечу. - Вулф помахал пальцем. - Прежде всего хочу напомнить вам, что сегодня к семи часам вечера вы должны вернуть все полученные от меня материалы, то есть меньше чем через восемь часов. Вы не забыли? - Нет. Вы получите их. - Прекрасно. Я вовсе не возмущен вашим вопросом. К сожалению, я допустил грубую ошибку с Саймоном Джекобсом и не удивлен, что вы подозреваете меня в еще более тяжкой ошибке с Джейн Огильви. Если бы дело обстояло действительно так, я признал бы это, отказался от дальнейшего расследования и навсегда закрыл бы свое агентство. Однако тут я не ошибался по той простой причине, что о нашем намерении заняться Джейн Огильви никто не знал за исключением мистера Гудвина и меня. - Следовательно, вы не желаете мне сказать! - Мне нечего говорить вам. Мистер Гудвин... - Убирайтесь к черту! - Кремер повернулся и вышел из кабинета. Я прошел за ним в вестибюль, желая убедиться, что он действительно уйдет, а не только хлопнет дверью и останется у нас в доме. Как только я вернулся в кабинет, раздался звонок телефона. Звонил Мортимер Ошин, который желал узнать, уведомил ли Филипп Харвей Вулфа о том, что его договор с Комиссией аннулирован. Я ответил отрицательно и высказал предположение, что, вероятно, этот вопрос будет обсуждаться на заседании совета НАПИЛ в понедельник. Ошин сказал, что если договор все же будет аннулирован, то он намерен сам пригласить Вулфа. Я поблагодарил его. Вулф, даже не затрудняя себя какими-либо замечаниями в адрес Кремера, велел мне взять блокнот и продиктовал письмо одному человеку в Чикаго с отказом приехать и выступить с речью на ежегодном банкете Ассоциации частных детективов Среднего Запада. Затем последовал очень длинный ответ на письмо женщины из штата Небраска, которая спрашивала, можно ли так откормить петуха, чтобы его печенка в паштете не отличалась от печенки откормленного гуся. Потом он диктовал еще другие письма. В принципе я согласен с ним, что решительно на все письма следует отвечать, однако он ведь может (и часто делает так) передать письмо мне и сказать: "Ответь так-то". Мы как раз занимались письмом в Атланту, в котором Вулф сообщал, что не может взяться за поиски девушки, месяц назад уехавшей в Нью-Йорк и ничего не пишущей, как Фриц объявил, что завтрак готов. Едва мы успели выйти из кабинета, как раздался телефонный звонок, и я был вынужден вернуться, Звонил Фред Даркин. - Я звоню из Кармела, - доложил он. Как обычно, он говорил в трубку, слишком уж близко прижимая ее ко рту. Фред - хороший оперативник, но у него есть свои недостатки. - Объект наблюдения вышла из дома в 12.42, села в машину и уехала. До этого она была в брюках, но перед выездом переоделась в платье. Я должен был ждать в укрытии, пока она не отъедет, и лишь только потом выехал вслед за ней, но, конечно, упустил ее. Видимо, ее взяла под наблюдение Дол Боннер, так как на месте ее машины не оказалось. Здесь, в центре города, ни одной из их машин нет. Может быть, мне порасспросить тут кое-кого, чтобы узнать, в каком направлении они поехали? - Не нужно. Возвращайтесь на свой пост, спрячьте машину и укройтесь сами. Возможно, к ней придет кто-нибудь и будет дожидаться ее. - Но я могу прождать тут очень долго! - Знаю, но скучно будет только в течение первых двух недель. Изучайте природу. Я прошел в столовую к Вулфу, сел и рассказал ему последние новости. Он проворчал что-то и развернул салфетку. Спустя час десять минут, когда мы снова были в кабинете, заканчивая разбор почты, раздался телефонный звонок. Я взял трубку и, услыхав мягкий деловой голос Дол Боннер, знаком дал понять Вулфу, чтобы он сделал то же самое. - Слушаю, мисс Боннер, - сказал я. - Где вы? - В кабине телефона-автомата в аптеке. В 12.49 машина объекта выехала на грунтовую дорогу на шоссе и повернула налево. Я последовала за ней. Объект направилась по шоссе на юг. В пути я дважды чуть не потеряла ее. С Вестсайдского шоссе объект свернула на Девятнадцатую улицу, поставила свою машину на стоянке у Кристофер-стрит и пешком прошла сюда пять кварталов. Я поставила свою машину у тротуара. - Где это "сюда"? - Аптека находится на углу Арбор-стрит и Бэйли-стрит. Объект вошла в вестибюль дома номер сорок два на Арбор-стрит, нажала кнопку звонка, подождала полминуты, открыла дверь и прошла в дом. Это было восемь минут назад. Из аптеки я не вижу вход в дом, но если вы хотите... - Вы сказали дом номер сорок два? - Да. - Минуточку. - Я повернулся к Вулфу. - В доме номер сорок два по Арбор-стрит проживает Эми Винн. - Правильно... Мисс Боннер, говорит Ниро Вулф. Вы можете видеть вход в дом из своей машины? - Да. - В таком случае возвращайтесь в свою машину. Если объект выйдет, следуйте за ней, Сейчас выезжает мистер Гудвин, чтобы присоединиться к вам, если он вас еще застанет там, где вы сейчас. Вас устраивает это? Мы положили трубки. - Чепуха! - заявил Вулф. - Близко к этому, - согласился я. - И вместе с тем - возможно. Вы же сами сказали им в среду, что виновником может быть один из них. Если бы вопрос решался голосованием, я не стал бы голосовать за Эми Винн, однако забывать о ней не следует. Саймона Джекобса силачом назвать нельзя. Если они были вместе в машине, она вполне могла нанести ему удар ножом. Конечно Джейн Огильви никакой трудности для нее не составила бы. У нее есть еще более веские мотивы расправиться с Алисой Портер - не дать ей возможность разболтать об операции, предпринятой против Эллен Стюрдевант, а кроме того, урегулировать претензию Портер к ней. Другой возможности урегулировать вопрос с этой претензией вне суда у нее нет. Я не думал, что она выберет для этого свою собственную квартиру, как самое подходящее место, но вы сами же утверждали, что она очень напугана... правда, вы сказали "он", а не "она". Не исключено также, что она придумала какой-нибудь особенно хитроумный и ловкий план, как потом избавиться от трупа. Вы же не можете отрицать, что она или он люди весьма ловкие. Я могу навестить ее, например, под тем предлогом, что объезжаю членов комиссии с просьбой не расторгать договор с вами. Если будет уже поздно спасти Алису Портер, я хотя бы помешаю убийце как-то отделаться от ее трупа. - Чушь! - Кремер решит иначе, если после того, как Алиса Портер окажется номером три и ему придется заниматься еще одним убийством, выяснится, что по вашему распоряжению там в машине дежурила Дол Боннер, не сводившая глаз с двери. Ваша шуточка о том, что вы навсегда закроете свое агентство, может оказаться... Раздался звонок телефона, и я снял трубку. Звонил Рубен Имхоф, попросивший к телефону Вулфа. Вулф ответил, что он слушает. - Кое-что интересное - заявил Имхоф. - Я только что разговаривал по телефону с Эми Винн. Сегодня утром ей позвонила Алиса Портер и сказала, что хотела бы зайти к ней. Если бы мисс Винн сообщила мне заранее об этом, я, наверное, посоветовал ей не встречаться с мисс Портер, но она не сделала этого. Во всяком случае, мисс Портер сейчас у нее на квартире. Она согласна взять обратно свое исковое заявление, если ей будет уплачено двадцать тысяч долларов наличными. Мисс Винн спрашивает меня, следует ли ей принимать это предложение. Я посоветовал ей не делать этого. Мне кажется, что два убийства очень напугали мисс Портер. Она подозревает, что оба они совершены тем же самым человеком, заставившим ее выступить с обвинением Эллен Стюрдевант в плагиате. Мисс Портер, видимо, опасается, что если этого человека арестуют и он заговорит, ей тоже не выпутаться, и поэтому она сейчас хочет получить как можно скорее все, что можно, и скрыться. Что вы думаете на сей счет? - Возможно, что вы и правы, но я говорю так под первым впечатлением услышанного от вас. - Да, да, похоже, что дело обстоит действительно так. Однако, положив трубку, я начал сомневаться, правильный ли совет я дал мисс Винн. Мисс Портер, вероятно, согласится и на половину названной ею суммы, а возможно, и на меньшую. Если мисс Винн может получить документ о полном и безоговорочном отказе Портер от всех претензий к ней, скажем, тысяч за пять долларов, по-моему, ей следует согласиться. Если же она сейчас откажется от такого урегулирования, возможно, потом ей придется заплатить раз в десять или больше этого. С другой стороны, если вы или полиция схватите человека, которого вы ищете, ей не придется платить вообще. Вот поэтому я теперь и прошу вас посоветовать мне: не должен ли буду я позвонить мисс Винн и рекомендовать ей пойти на эту сделку тысяч за десять или меньше? Или же мне не следует делать это? - Но вы не можете даже надеяться получить от меня какой-то ответ. Ни мисс Винн, ни вы не являетесь моими клиентами. Как член комиссии, вы можете спросить меня, надеюсь ли я найти этого мошенника и убийцу. - Ну хорошо, я так и спрашиваю вас. - И я отвечаю, что да. Рано или поздно, но он обречен. - Меня устраивает это. В таком случае я не буду звонить ей. Вулф положил трубку и, слегка кривя губы, взглянул на меня. - Хорошо, хорошо, - заметил я. - Я же сказал только, что это возможно. Вы не думаете, что было бы неплохо, если бы я помог мисс Боннер проследить за мисс Портер при ее возвращении в Кармел? - Нет, не думаю. - У вас будут какие-нибудь особые указания для мисс Боннер? - Нет. Она, очевидно, найдет мисс Корбетт на ее посту. Я ушел. 13 Сорока двумя часами позже, в девять часов утра в воскресенье, поблагодарив Фрица за завтрак, поставив на стол пустую чашку из-под кофе и направляясь в кабинет, я сказал себе вслух: "И это так я вынужден проводить уик-энд, совпавший с Днем памяти павших на войне!" Я был приглашен за город. Я был приглашен на морскую прогулку. Я был приглашен приятельницей сегодня во второй половине дня на стадион "Янки". А я вынужден был торчать здесь! Единственная причина, почему я не валялся в постели, а встал и был одет, состояла в том, что в восемь без двадцати меня разбудил телефон. Звонил Фред, сообщивший, что он едет сменить Сола. Через полчаса Сол доложил, что Алиса Портер долго спала в воскресенье, и это, видимо, должно было послужить наиболее сенсационной новостью, которую я узнал за длительное время. В пятницу под негласным наблюдением Дол Боннер она приехала с Арбор-стрит прямо в Кармел, сделала тут кое-какие покупки на рынке и в аптеке и вернулась домой. В кабинете я подошел к письменному столу и принялся рыться в воскресном выпуске газеты "Таймс" (в своем экземпляре, так как экземпляр Вулфа был у него в комнате) в поисках той ее части, которую я обычно просматриваю первой. Найдя, я хмуро пробежал ее, вырвал из газеты и швырнул на пол, воскликнув при этом: "Вот еще дьявольщина!" Вчера вечером, когда я смотрел по телевидению, как ковбой, сняв сапоги, шевелил пальцами, я подумал, что при такой жизни, кажется, интереснее сидеть в тюрьме. Если я подумал так всерьез, сейчас дело было только за мной. Ничего страшного мне не грозит, если даже меня арестуют за административное нарушение или даже мелкое преступление. Я набрал номер телефона квартиры Кеннета Реннерта и, не получив никакого ответа после тринадцати звонков, положил трубку. Из шкафа я вынул шесть коробок с различными ключами и минут двадцать подбирал те, что могли мне понадобиться. Из другого ящика этого шкафа я взял пару резиновых перчаток. Пройдя на кухню, я сообщил Фрицу, что пойду примерно на час погулять, и ушел. Идти нужно было минут двадцать. Вообще-то говоря, я не намеревался попадаться. Мне казалось, что в чудесной большой комнате Реннерта, может быть, я найду нечто полезное. По прошлому опыту я знал, что Вулф одобрил бы мое решение, но, если бы я сказав ему заранее, он тоже был бы ответствен за него, и в таком случае нам пришлось бы делить ответственность за нарушение закона мною, поскольку оно было бы совершено по его предложению, а не по моей инициативе. Я не надеялся найти доказательство тому, что Реннерт - это Икс, но считал возможным раскопать нечто, свидетельствующее, что именно Икс убедил его обвинить Мортимера Ошина в плагиате или же он поступил так сам. И то и другое немногим бы помогло нам, но, возможно, что таким я добуду и еще кое-что. Трижды с перерывами я нажимал звонок в квартиру Реннерта, но не получил какого-либо ответа и занялся дверью. Так же, как и с отпечатками пальцев, я не могу назвать себя специалистом по замкам, но за свою жизнь я многому научился. Разумеется, еще во время предыдущего визита стада я заметил, что замок двери на улицу и замок двери квартиры на лестничной площадке были одной и той же системы "Хансен". Куда бы вы ни пошли и где бы вы ни были, всегда следует замечать систему замков на тот случай, если когда-либо в будущем вам потребуется войти туда без чьей-либо помощи. Замки системы "хансен" надежны, но у меня с собой был хороший набор ключей, никто меня не торопил, а если бы меня кто-то застал за этим занятием, я ответил бы, что, видимо, использую не тот ключ. Уже минуты через три, а возможно и скорее, я подобрал нужный ключ и вошел в дом. Лифта внизу не оказалось, я вызвал его и в кабине нажал кнопку с цифрой "4". На дверь в квартиру мне пришлось потратить больше времени, чем на дверь внизу, ибо я упрямо пытался открыть ее тем же самым ключом, но в конце концов все же добился своего. Осторожно приоткрыв дверь дюймов на шесть, я несколько минут стоял прислушиваясь, ибо в это время воскресного утра Реннерт мог не обратить внимания ни на телефонный, ни на дверной звонок. Ничего не слыша, за исключением некоторого шума от уличного движения, я открыл дверь пошире и вошел в чудесную большую комнату. Реннерт лежал на спине на чудесной большой кушетке. Даже беглого взгляда издалека оказалось достаточным, чтобы убедиться, что он вовсе не спит. Лицо у него так распухло, что теперь никто не назвал бы его красивым. Из груди у него торчала рукоятка ножа. Реннерт был мертв дня три-четыре и, как минимум, не меньше двух. Я оглянулся - никакого беспорядка или следов обыска. На столике у изголовья кушетки стояла наполовину полная бутылка виски и два бокала; лежали пачка сигарет и спички-книжка с открытой крышкой, тут же была пустая пепельница. Прекрасно понимая, что такой человек, как Реннерт, не будет спокойно лежать на кушетке и ждать, пока некто с ножом ударит его, если его чем-то предварительно не одурманили, что было вполне вероятным, я наклонился и понюхал бокалы, но, как и следовало ожидать, безрезультатно. Наиболее вероятный препарат, обычно применяемый в подобных случаях, не имеет ни вкуса, ни запаха, но даже если бы он обладал такими качествами, с помощью лишь обоняния да еще через три-четыре дня обнаружить его, конечно, невозможно. Ручка ножа в груди Реннерта была сделана из коричневой пластмассы. У меня тут же возникла догадка, почему инструмент преступления на этот раз не был удален. Для проверки своей догадки я заглянул на чудесную маленькую кухоньку и уже во втором открытом мною ящике среди других предметов увидел два еще таких же ножа, точно с такими же рукоятками. Это подтвердило и мою первую догадку. Вы не сможете потихоньку прокрасться на кухню и стащить нож из ящика буфета, если глаза человека, к которому вы пришли в гости, открыты и он может использовать свои мускулы. Сделав две такие хорошие догадки, я решил, что для воскресного утра этого вполне достаточно. Возможность провести часа два, занимаясь обыском здесь даже в резиновых перчатках, не показалась мне привлекательной. Обнаружение вас в доме, куда вы проникли незаконно, ничего приятного не обещает, а ситуация окажется куда более щекотливой, если хозяин этого дома будет найден тут же мертвым, да еще с ножом в груди. Я немедленно пришел к выводу, что вчера я не мог подумать всерьез, будто бы жизнь в тюрьме окажется более интересной. Кроме того, я ведь обещал Фрицу, что вернусь примерно через час. Я вышел из квартиры, вытер носовым платком все, к чему я прикасался обнаженными пальцами - ручку двери квартиры, дверцу лифта и кнопку в лифте. Потом я снял резиновые перчатки и засунул их в карман. Все в порядке. Кнопку спуска в лифте я должен был вытереть платком внизу. Однако мне не пришлось сделать этого. Как только лифт остановился внизу, естественно, что я прежде всего посмотрел через стекло дверцы кабины. В вестибюле никого не было, но дверь сюда уже начала открываться снаружи человечком без пиджака. Над ним возвышалась большая квадратная физиономия сержанта Пэрли Стеббинса. В такие минуты вы не думаете, потому что для этого нет времени, а просто нажимаете в лифте кнопку против цифры "2", что я и сделал. Превосходная штука все-таки электричество - лифт немедленно пришел в движение, а когда он остановился на втором этаже, я вышел из кабины. Как только дверца закрылась за мной, лифт тут же начал опускаться, что свидетельствовало о том, что кто-то в вестибюле нажал кнопку вызова. Прямо-таки чудеса! Я оказался в маленьком холле. Теперь уже все зависело от того, как мне повезет. Вероятно, один шанс из миллиарда был за то, что Перли выйдет тоже на втором этаже, и если он так поступит, это будет означать, что все боги в небесах против меня и я попаду в исключительно неприятное положение. Однако лифт, поднимаясь, миновал второй этаж, и я бросился к лестнице. Один шанс из тысячи был за то, что человек без пиджака - дворник, наверное (я заочно извинился перед ним, так как мне, очевидно, следовало сказать - управляющий домом), остался в вестибюле, а не поднялся вместе с Стеббинсом, чтобы впустить его в квартиру Реннерта, но если так, тогда только несколько второстепенных божков были настроены против меня, и я еще мог справиться с ними. Я спустился: в вестибюле никого не оказалось. Однако мое положение все еще оставалось затруднительным. Пятьдесят против одного было за то, что у дома стояла полицейская машина с водителем, и десять против одного за то, что, если я выйду из дома на тротуар, он увидит меня. Решить это было просто. Я не стал выходить из дома, а нажал кнопку внутреннего телефона против фамилии Реннерта и снял трубку. - Кто там? - почти сразу же спросили меня по телефону. - Арчи Гудвин, мистер Реннерт. Вы, возможно, помните, что я был здесь дней десять назад. Вам тогда не понравилась предложенная мною сделка, но сейчас у меня есть новое предложение, которое может изменить ваше отношение к ней. Я полагаю, что вал следовало бы выслушать это предложение, ибо мне кажется, что вы найдете его заслуживающим внимания. - Хорошо, зайдите. Я подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Вытирать ее теперь уже не требовалось. Из лифта я вышел на четвертом этаже; на моем лице была дружеская улыбка для Реннерта, однако при виде сержанта Стеббинса я так удивился, что разинул рот и вытаращил глаза. - Вы! - только и мог воскликнуть я. - Слишком уж чертовски своевременно! - воскликнул Стеббинс слегка хриплым голосом и тут же резко повернулся к человеку без пиджака, стоявшему на пороге. - Взгляните хорошенько на этого типа. Вы видели, чтобы он где-нибудь слонялся тут. - Нет, сержант, не видел. - Управляющий домом выглядел не совсем здоровым. - Никогда раньше я его не видел. Извините, но мне нужно в... - Ни к чему там не прикасайтесь? - В таком случае я должен буду... - Он бросился к лестнице и исчез. - Как бы мне хотелось, чтобы я раньше "слонялся" тут, - заметил я. - Возможно, что я тогда видел бы убийцу, как он пришел или ушел, или то и другое. Сколько времени уже Реннерт мертв? - Откуда вы знаете, что он мертв? - Ну, знаете! Не только потому, что вы здесь, да еще в таком настроении, но еще и состояние вашего спутника, которого затошнило... Это произошло сегодня? Он был убит ударом ножа, так же как и остальные? Стеббинс сделал шаг ко мне и остановился на расстоянии вытянутой руки. - Я хочу точно знать, почему вы появились здесь точно в это время, - еще более хрипло заявил он. - Вы пришли на квартиру Джекобса через пять минут после меня. Здесь вы оказались уже через три минуты после того, как приехал я. Вы появились тут вовсе не для того, чтобы увидеть Реннерта. Вначале вы позвонили, желая убедиться, дома ли он. Вы прекрасно знали что это не он спрашивал у вас, кто говорит. Вы знали, что это был я, так как хорошо различаете голоса. Вы также хорошо умеете лгать, и мне осточертело это. Ну-ка раскалывайтесь и скажите мне хоть немного правды. - Но и вы бы тоже. - Чего тоже? - Вы тоже вначале позвонили бы ему. Разве после того, как вы позвоните кому-нибудь и не получите ответа, вы приходите к выводу, что этот человек мертв, и направляетесь к нему, чтобы убедиться в этом? Надеюсь, что нет. Почему вы появились тут точно в это время? Стеббинс было даже стиснул зубы, но потом ответил: - Хорошо, я скажу вам. В пятницу и вчера управляющему домом звонили люди, к которым Реннерт должен был приехать на уик-энд. Управляющий домом подумал, что Реннерт просто решил поехать куда-то еще, но все же, не желая заходить в квартиру, он позвонил в полицейское бюро по розыску пропавших без вести. В бюро было решили, что это еще одна ложная тревога, но сегодня утром кто-то из чиновников там вспомнил, что видел фамилию Реннерта в какой-то сводке, и позвонил нам. Ну, а теперь ваша очередь, и, клянусь всеми святыми, я хочу только правду, да поживее! - Очень жаль, что я, видимо, всегда вас раздражаю, - задумчиво хмурясь, заметил я. - Но как бы раздражены вы ни были, мне кажется, что единственно правильное, что вы могли бы сделать, это арестовать меня и отвезти в полицию, хотя даже я не знаю за что. Я звонил от дверей в квартиру, но это не является даже административным правонарушением. Единственное, что я хочу сделать, так это помочь вам, поскольку я уже здесь. Если вы тут всего три минуты, у вас не было еще времени взять необходимые пробы для анализа и все такое. Возможно, он еще живой. Я буду рад... - Вон отсюда! - заорал Стеббинс, сжав кулаки- Жилы на шее у него набухли. - Вон! На лифте я не поехал. Стеббинс знал, что наиболее естественным для меня будет повидать управляющего домом, чтобы основательно расспросить его, и поэтому я спустился по лестнице. Управляющего я нашел в подвале - бледного и расстроенного. Он или чувствовал себя очень плохо, или был слишком испуган, или, может быть, думал, что убийца - это я. Я рекомендовал ему выпить горячего крепкого чая без сахара, нашел боковую дверь на улицу и направится домой. Шел я не спеша, так как не видел необходимости беспокоить Вулфа в оранжерее, ибо ничего срочного у меня не было. Реннерт был давно мертв, и еще полчаса ничего не меняли. Положив резиновые перчатки и ключи обратно в ящики, я налил себе джина, разбавил тонизирующей водой и просматривал в "Таймсе" раздел о спорте, когда в кабинете появился Вулф. Мы обменялись приветствиями, он сел в кресло, которое считает единственно подходящим для него во всем мире, позвонил, чтобы ему принесли пиво, и заявил, что я могу идти погулять. Вулф почему-то считал, что моя прогулка будет полезна ему. - Я уже гулял, - ответил я, - и нашел еще труп, на этот раз Кеннета Реннерта. - У меня нет настроения выслушивать всякий вздор. Иди погуляй. - А это не вздор, - возразил я, откладывая газету. - Я позвонил Реннерту по телефону, но никто мне не ответил. Случайно у меня были с собой ключи и резиновые перчатки; думая, что я могу найти что-нибудь интересное в его квартире, я поднялся туда. Реннерт уже три-четыре дня валяется у себя на кушетке с ножом в груди и пока все еще там. Нож - тоже. По всей вероятности, Реннерту предварительно дали выпить чего-то дурманящего... Я замолчал, так как на Вулфа нашло что-то. Он стучал правым кулаком по столу и орал, причем на языке, на котором он, очевидно, в детстве разговаривал в Черногории с Марко Вукчичем, когда тот был еще жив. Так он орал тогда, когда узнал о том, что Марко убит, и в течение многих лет еще только в трех случаях Фриц, принесший пиво, остановился и укоризненно взглянул на меня. Однако Вулф перестал кричать так же внезапно, как начал, гневно посмотрел на Фрица, а затем холодно сказал: - Унеси обратно. Мне не нужно это. - Но вы же... - Унеси обратно! Пока я не схвачу за горло эту тварь, я не буду пить пиво... и не буду есть мясо. - Но это же невозможно! Я мариную сейчас специально откормленных голубей! - Выбрось их. - Минуточку, минуточку, - вмешался я. - Ну, а как с Фрицем, Теодором и мною? Ну, хорошо, Фриц. Мы потрясены. Я больше не буду есть вареные огурцы. Фриц разинул рот, тут же закрыл его и вышел. Вулф же, положив кулаки на стол, распорядился: - Докладывай. Мне было бы вполне достаточно для доклада минут шесть, но, решив, что ему следует немного остыть, я растянул это минут на десять, а затем, выложив все факты, продолжал: - Мне нужна полная оценка, без скидки, обеих моих догадок - нож был взят из буфета на кухне, а Реннерт перед убийством был одурманен и находился в бессознательном состоянии. Еще одно предположение, в котором я не совсем уверен, состоит в том, что он был мертв уже часов восемьдесят - восемьдесят пять. Его убили поздно вечером в среду. Икс направился прямо к нему после того, как убил Джейн Огильви. Если бы убийца отложил это до того, как станет известно об убийстве Джейн Огильви, Реннерт бы насторожился и не допустил бы, чтобы ему в вино подсыпали какую-то отраву. Он мог подозревать Икса в убийстве Саймона Джекобса, но мог и не подозревать этого, тем более что в газетах не было ничего, указывающего на какую-то связь между его убийством и обвинением в плагиате, выдвинутым им три года назад. Однако, если бы Реннерту стало известно еще и об убийстве Джейн Огильви, несомненно, у него появились бы подозрения... Нет, больше, он знал бы наверное. Следовательно, Икс не мог ждать и не стал. Он отправился к Реннерту обсудить их претензии к Мортимеру Ошину, не сомневаясь, что Реннерт предложит ему выпить что-нибудь. Кстати, в свое время я не пробыл у него и трех минут, как он предложил мне выпить с ним. Я остановился, чтобы перевести дыхание. Вулф раскрыл кулаки, а затем принялся сжимать и разжимать их. - Теперь три замечания, - продолжал я. - Во-первых, мы получили ответ на вопрос, были ли действия Реннерта самостоятельными или представляли собой продолжение операций Икса. Нам ответил на это сам Икс. Я признаю, что сейчас, после смерти Реннерта, нам это не поможет, но все же несколько прояснит обстановку. Во-вторых, после смерти Реннерта его претензии к Мортимеру Ошину отпадают, и Ошин может потребовать обратно свои десять тысяч, комиссия завтра может отказаться от ваших услуг, а наблюдение за Алисой Портер обходится в три сотни долларов в сутки. В-третьих, ваша клятва не пить пиво и не есть мясо. Давайте забудем о ней, так как в тот момент вы временно были не в себе. Положение и так тяжелое, но оно окажется просто невыносимым, если вы будете голодать и умирать от жажды. - Я встал. - Я сейчас принесу вам пиво. - Нет! - Вулф снова сжал кулаки. - Я дал обещание. Сядь. - Да поможет нам Бог! - воскликнул я, садясь. 14 Всю оставшуюся часть дня мы совещались, делая перерывы лишь для принятия пищи. Обстановка во время еды была гнетущей. Специально откормленные голуби, маринованные в сливках и панированные соленой мукой с перцем, мускатными орехами, гвоздикой, тмином, ягодами можжевельника, подававшиеся на сухариках с джемом из красной смородины и политые соусом из сливок на мадере, - одно из любимых блюд Вулфа. Обычно он съедает трех голубей, но мне известны случаи, когда он справлялся и с четырьмя. В тот день я хотел поесть на кухне, но - нет. Мне пришлось сидеть с ним в столовой и есть своих двух голубей, пока он с кислым видом тыкал вилкой в зеленый горошек, в салат и жевал сыр. Легкий ужин в воскресенье вечером был так же отвратителен. Обычно Вулф в это время ест или сыр, или паштет из анчоусов, или паштет из куриной печенки, или селедку в сметане, но, очевидно, его отказ от мяса распространялся также и на рыбу. Он поел сыра с крекерами и выпил четыре чашки кофе. Позднее в кабинете он разделался с блюдом орехов, а потом отправился на кухню за щеткой и совком, чтобы собрать скорлупу со стола и с ковра. Все это лишь усиливало агонию. В его теперешнем состоянии он был даже готов попробовать заняться расследованием одной или более обычных версии, включая даже и такую, которая была уже использована полицейскими, если она обещала что-то. Мы обсуждали все их, и я составил следующий список: 1. Тщательно обыскать квартиру Реннерта и "келью" Джейн Огильви. 2. Попытаться узнать хотя бы что-нибудь от миссис Джекобс, мистера и миссис Огильви. 3. Узнать фамилии всех, кому было известно о нашем намерении заняться Джекобсом, разобраться с ними и повидать возможных преступников. 4. Попытаться проверить обстоятельства встречи Джекобса с Иксом вечером в понедельник 25 мая. 5. Попытаться найти кого-нибудь, кто видел какую-нибудь машину, стоявшую на улочке за домиком Джейн Огильви вечером в среду 27 мая. 6. Попытаться найти кого-нибудь, кто видел Икса или любого незнакомого человека, входившего в здание на Тридцать седьмой улице вечером в среду 27 мая. 7. Повидать несколько сотен друзей и знакомых Джекобса, Джейн Огильви и Реннерта и выяснить, были ли эти трое знакомы с одними и теми же определенными людьми или одним и тем же определенным человеком. 8. Попытаться узнать, как распорядились Джекобс и Джейн Огильви деньгами, выколоченными ими от Ричарда Экклза и от наследников покойной Марджори Липпин; если же они передали крупную сумму из этих средств Иксу, попытаться установить, как это было сделано. То же самое в отношении средств, полученных Алисой Портер от Эллен Стюрдевант. 9. Попытаться сделать Алисе Портер такое же предложение, какое мы намеревались сделать Джейн Огильви. Если не удастся, испугать ее или же попробовать получить согласие Эллен Стюрдевант и ее издательства "Макмюррей и компания" не возбуждать уголовное преследование против Алисы Портер и не требовать от нее возврата полученных денег, если она скажет, кто такой Икс. 10. Получить список членов НАПИД и поговорить с Корой Баллард о каждом. 11. Добыть экземпляров двести "Только любовь", "Все мое - твое" и "На земле, не на небесах" и разослать их книжным рецензентам и по издательствам с сопроводительным письмом, в котором будут содержаться доказательства того, что все они написаны одним и тем же человеком; спросить в этом письме, известно ли им что-либо еще из опубликованного этим же человеком или имеющегося в представленных им рукописях. При обсуждении последнего пункта из списка перед Вулфом лежали рукописи двух первых произведений и экземпляр третьего. Все это было возвращено сегодня днем Кремером, как он и обещал. Имелись еще и некоторые другие предложения, но я не счел нужным записывать их. По каждому из перечисленных пунктов я мог бы возражать и указывать на определенные трудности, но они были настолько очевидны, особенно по первым восьми, что я не стал делать это. Самым трудным было определить мотив. При расследовании убийств в девяноста девяти случаях из ста очень скоро выясняется, что лишь несколько человек - часто двое-трое - имели мотив, и вы двигаетесь отсюда. На этот раз с самого начала мотив четко не вырисовывался, и затруднение состояло в определении того, у кого же он был. Он мог быть у каждого умеющего читать, писать и управлять машиной, ну, скажем, миллионов у пяти только в Нью-Йорке, причем никаких данных ни на кого не было, за исключением намека на Алису Портер, которая в полночь в воскресенье еще была жива, Пензер сменил Орри вовремя, доложил, что свет в доме погас в 10.52 и с тех пор там все спокойно. Вулф отправился спать, заявив, что утром мы решим, как заняться Алисой Портер. В понедельник утром, когда я наливал себе третью чашку кофе, Фриц спросил меня, почему я так нервничаю. Я ответил, что ничего я не нервничаю. Он настаивал на своем и сказал, что в течение последних десяти минут я все время дергаюсь и пью уже третью чашку кофе. Я ответил, что в этом доме все стали больно уж наблюдательными. Фриц воскликнул: "Вот видишь? Ты очень даже нервничаешь!" - после чего я взял чашку и ушел в кабинет. Да, я нервничал. В 7.39 позвонил Фред Даркин, доложивший, что едет сменить Сола и что Дол Боннер едет с ним; в 8.20 и уж, во всяком случае, не позднее 8.30 должен был звонить Сол, а он в 8.45 еще не сделал этого. Если бы речь шла о Фреде или об Орри, я еще мог бы подумать, что у них произошла какая-нибудь маленькая неприятность, вроде прокола покрышки, но у Сола этого никогда не произойдет. В девять часов я уже был уверен, что случилась какая-то крупная неприятность, в 9.15 не сомневался, что Алиса Портер мертва, а в 9.20 убедил себя, что Сол тоже мертв. Когда в 9.25 раздался звонок телефона, я схватил трубку и рявкнул в нее "Ну?". Конечно, так нельзя отвечать по телефону. - Арчи? - Да. - Говорит Сол. У нас тут - цирк. Я так обрадовался, что у Сола всего лишь цирк, что даже заулыбался телефону и сказал: - Не может быть! И тебя укусил лев? - Нет, но меня кусает заместитель шерифа, сопровождаемый полицейским. Фред не пришел сменить меня, и в 8.15 я отправился к месту, где в укрытии стояла моя машина. Там же оказался и Фред, отказывавшийся отвечать на вопросы, которые задавал ему заместитель шерифа графства Патнем. Рядом с ним стоял твой старый дружок сержант Пэрли Стеббинс. - О! А! - Да, да. Стеббинс сообщил заместителю шерифа, что я тоже работаю на Ниро Вулфа. Больше он ничего не сказал, зато заместитель шерифа не закрывал рта. Фред, очевидно, показал ему свои водительские права и замолчал. Я решил, что все это уж несколько чересчур, и сообщил кое-что еще, но без всякого результата. Заместитель шерифа задержал нас обоих по обвинению в нарушении границы владения с причинением ущерба, бродяжничестве, а потом добавил еще: и нарушение общественного порядка. По радио из своей машины он вызвал еще одного полицейского. Пока нас везли, на дороге образовалась пробка. Нас доставили в Кармел и держат здесь. Это я звоню своему адвокату. Наверное, заместитель шерифа намерен потолкаться около того дома, так же как и Стеббинс. По дороге сюда мы останавливались минуты на две на шоссе, где за машиной Дол Боннер стояла еще одна полицейская машина. Наверное, Долли тоже обвиняют в нарушении границы владения. Когда мы проезжали, она о чем-то разговаривала с полицейским. Если ее тоже доставили в Кармел, то я ее пока не видел здесь. Я сейчас говорю из кабинки телефона-автомата в здании, в котором находится канцелярия шерифа. Номер телефона в канцелярии шерифа: Кармел пять-три-четыре-шестьшесть. Когда Сол докладывает о чем-то, никаких дополнительных вопросов задавать ему не требуется, но я все же спросил: - Ты уже позавтракал? - Еще нет. Вначале я хотел позвонить тебе, а сейчас позавтракаю. - Ешь больше мяса. К празднованию Дня четвертого июля мы попытаемся освободить тебя. Кстати, перед уходом с поста ты видел Алису Портер? - Да. Она подстригала траву. Я сказал, что все понял, положил трубку, минуты две рассматривал ее, а затем по лестнице поднялся в оранжерею. Между мною и целью моего прихода находились тысяч десять орхидей, многие из них в полном цвету. Это могло ослепить каждого, даже такого человека, как я, видевшего все это довольно часто, но тем не менее я продолжал свой путь в то помещение оранжереи, где производится пересадка растений. Теодор стоял у раковины и мыл цветочные горшки, Вулф возился с торфом. Услыхав мои шаги, он повернулся ко мне, поджал губы и вздернул подбородок, так как понимал, что по какому-нибудь пустяку я не стал бы подниматься три пролета по лестнице и врываться к нему. - Не волнуйтесь, - начал я. - Она еще жива или, во всяком случае, была живой два часа назад - подстригала траву на лужайке. Однако Сол и Фред в кутузке, а у Дол Боннер возник роман с местным фараоном. Вулф поставил на верстак бутыль, которую держал в руке, повернулся ко мне и предложил. - Продолжай. Я продолжил рассказ и повторил, что сказал Сол мне и что я ответил ему. Вулф опустил подбородок, но губы у него оставались сжатыми. Как только я закончил, он заметил: - Но ты все же рассматриваешь мое обещание не есть мяса как тему для издевательских шуток. - Ничего подобного. Просто я был очень огорчен. - Уж я-то знаю тебя... Заместитель шерифа, очевидно, болван. Ты уже позвонил Паркеру? - Нет. - Позвони ему немедленно. Скажи ему, чтобы он добился, если возможно, аннулирования предъявленных обвинений, а если это не удастся - освобождения Сола и Фреда под денежный залог. Кроме того, позвони или мистеру Харвею, или мисс Баллард, или мистеру Тэббу и сообщи, что я буду на заседании в половине третьего. - Что, что? - удивился я. - Может быть, мне повторить? - Не нужно. Я поеду с вами? - Конечно. Проходя по оранжерее среди рядов орхидей и спускаясь по лестнице, я думал, что до окончания расследования этого дела мы поставим рекорд по нарушениям своих правил, если, конечно, когда-нибудь закончим его вообще. Из кабинета я позвонил адвокату Натаниэлю Паркеру, к услугам которого Вулф всегда прибегает в тех случаях, когда требуется вмешательство именно адвоката, и застал его в конторе. Положение ему не понравилось. По его словам, местные власти за городом терпеть не могут, когда у них шныряют частные детективы из Нью-Йорка, особенно если объектом их внимания является не какой-то хорошо известный преступник, а местный житель, да еще владелец какой-то собственности. И к нью-йоркским адвокатам никакой нежности они не питают. По его мнению, было бы целесообразнее поручить все сделать одному адвокату в Кармеле, которого он знал, а не появляться там самому; я одобрил его предложение. По меньшей мере еще девятьсот долларов будет выброшено на ветер. Я было начал набирать номер телефона Филиппа Харвея, но вовремя вспомнил, что обещал не звонить ему раньше полудня, и поэтому вместо него позвонил Джерому Тэббу. Женский голос ответил мне, что мистер Тэбб работает и беспокоить его сейчас нельзя; может быть, ему передать потом что-нибудь? Женщина была, видимо, удивлена и даже, кажется, несколько рассержена, что в мире нашелся человек, не знавший этого. Я попросил ее сообщить Тэббу, что Ниро Вулф приедет на заседание совета, назначенное на два тридцать, однако, зная, что поручения не всегда передаются по назначению, тут же позвонил Коре Баллард в канцелярию НАПИД. Мисс Баллард была рада слышать, что мистер Вулф будет присутствовать на заседании. Я позвонил также домой Орри Кэтеру и Сэлли Корбетт в контору Дол Боннер, информировал их о цирке и сообщил, что впредь до новых указаний операция отменяется. Орри, нигде не служивший, спросил, можно ли ему заняться теперь чем-нибудь еще в другом частном агентстве. Я ответил отрицательно и велел ему быть в готовности. В конце концов сорок долларов (его ставка в день) были мелочью. Придя на кухню, я сказал Фрицу, что завтрак должен быть подан точно в час, так как в два мы должны будем уехать по делу. У Фрица был вопрос ко мне. Он готовил для Вулфа особый омлет, изобретенный им самим, и ему хотелось знать, буду ли я тоже есть этот омлет или, может быть, ему следует поджарить ветчины для меня? Я спросил, что будет в его омлете. Он ответил: четыре яйца, соль, перец, столовая ложка эстрагонного масла, две столовые ложки сливок, две столовые ложки белого сухого вина, пол чайной ложки мелко накрошенного лука шалот, треть чашки целого миндаля и двадцать свежих грибов. Я подумал, что этого будет вполне достаточно для нас обоих, но Фриц ответил, боже мой, нет, конечно, и спросил, не приготовить ли мне такой же омлет. Я согласился. Фриц предупредил меня, что в последнюю минуту он, может быть, добавит еще джем из абрикосов. Я ответил, что готов пойти на такой риск. 15 В 2.35 мы с Вулфом, предварительно плотно заправившись омлетом, вышли из шаткого, старенького лифта на третьем этаже клуба "Клевер" на одной из Шестидесятых улиц недалеко от Пятой авеню. Мы оказались в высоком просторном старинном холле, выглядевшем вполне прилично. Никого в нем не было. Мы оглянулись, услыхали чьи-то голоса за закрытой дверью, распахнули ее и вошли. Человек около сорока (за исключением шестерых мужчин) сидели за длинным прямоугольным столом, покрытым белой скатертью, на котором стояли кофейные чашки, стаканы для воды, пепельницы, лежали блокноты и карандаши. Мы стояли, Вулф со шляпой в одной руке и с тростью в другой. Трое или четверо присутствовавших говорили одновременно, причем никто не обращал внимания на нас. За столом справа сидели трое членов комиссии: Эми Винн, Филипп Харвей и Мортимер Ошин. С другой стороны стола сидела Кора Баллард, а рядом с ней президент НАПИД Джером Тэбб. Я узнал его по фотографии на суперобложке его книги, которую когда-то читал. Рядом с ним сидел его вице-президент, который, если верить недавно прочитанной мною статье, зарабатывал ежегодно около миллиона долларов на музыкальных комедиях, составляя для них либретто и сочиняя стишки. Я узнал еще кое-кого из присутствующих: четырех романистов, трех драматургов и чьего-то биографа, но затем к нам подошел Харвей. Разговор прекратился, и головы присутствовавших повернулись к нам. - Ниро Вулф, - представил нас Харвей. - Арчи Гудвин. Харвей взял у Вулфа шляпу и трость, а какой-то писатель или драматург пододвинул к столу два стула для нас. Если бы я был председателем, президентом или секретарем, стулья, конечно бы, уже стояли там; ведь, в конце концов, было заранее известно о нашем приходе. - Вы пришли несколько раньше, мистер Вулф, - заявил Джером Тэбб, но, взглянув на свои часы, тут же добавил: - Я знаю, что время именно то, о котором мы договаривались, но мы еще не закончили обмен мнениями. - Если бы вы поставили часового в вестибюле, он мог бы остановить нас, - недовольно возразил Вулф, раздраженный, как всегда, тем, что стул был узок и неудобен для него. - Если обмен мнениями не имеет отношения ко мне, вы можете закончить его после моего ухода. Если же это касается меня - продолжайте. Знаменитая писательница захихикала, а двое писателей засмеялись. - Давайте послушаем, что он скажет. Почему бы нет? - заявил знаменитый писатель. - Господин президент. Как я уже говорил раньше, все это совершенно неправильно, - подняв руку, сказал неизвестный мне человек. - Мы почти никогда не разрешаем посторонним присутствовать на наших заседаниях, и я не вижу оснований делать какие-либо исключения из этого правила сейчас. Председатель Объединенной комиссии по вопросам плагиата сделал сообщение, доложил разработанные им рекомендации, и это должно стать основой нашей... Он закончил эту фразу, но я не расслышал ее конец, так как одновременно заговорили человек пять-шесть. Тэбб постучал ложкой по стакану, и все утихли. - Вопрос о присутствии мистера Вулфа уже обсуждался, - властно заявил он. - Я доложил вам о том, что пригласил его, вопрос этот был поставлен на голосование и решен. Голосовать вновь мы не будем. Кроме того, я не представляю себе, как мы можем определить свою позицию на основании только доклада и рекомендаций председателя Объединенной комиссии. Одна из причин назначения этого внеочередного заседания как раз и состоит в том, что трое членов комиссии от НАПИД не согласны с ними. Они категорически возражают. Я хочу попросить мистера Вулфа изложить свое мнение, но вначале ему следует в общих чертах познакомиться с ходом нашего обсуждения. Прошу никого не прерывать. Мистер Харвей, начните вы, но коротко. Председатель комиссии откашлялся, посмотрел вокруг, а затем сказал: - Ну, что ж, я скажу вам, что чувствую на сей счет. Я не проявляю никакого энтузиазма по поводу использования услуг частного детектива, но подчинился мнению большинства. Сейчас вопрос вышел далеко за рамки тех задач комиссии, для реализации которых она была создана. Убиты уже трое. В прошлую среду Ниро Вулф заявил комиссии, что он разоблачит убийцу Саймона Джекобса вне зависимости от того, аннулируем ли мы свой договор с ним или нет. Я полагаю, что теперь он, очевидно, заявит о своем намерении разоблачить убийцу Джейн Огильви и Кеннета Реннерта. Конечно, все это хорошо, и я за разоблачение убийц, но это вовсе не дело нашей комиссии. Это не только не дело комиссии, но и незаконно, и может вовлечь нас в серьезные неприятности. Мы не руководим действиями Ниро Вулфа и ничего не знаем о них. Он заявил, что должен располагать полной свободой действий, что не скажет нам, что делает и что намерен делать. По-моему это опасно. Как я уже говорил, если совет НАПИД не предложит комиссии аннулировать договор с Ниро Вулфом, единственное, что я могу сделать, это выйти из состава комиссии. Иного выхода для себя я не вижу. Сразу заговорили двое или трое, однако Тэбб вновь постучал по стакану. - Вы сможете высказаться потом, мистер Ошин? Покороче. Ошин затушил сигарету в пепельнице. - Сейчас, после смерти Кеннета Реннерта, я нахожусь в ином положении. До сегодняшнего дня меня можно было бы обвинять в том, что я лично был заинтересован в продолжении расследования, что, впрочем, соответствовало действительности. Я и не отрицаю, что, внося десять тысяч долларов, я надеялся, что это избавит меня от необходимости платить Реннерту сумму в десять раз большую. Сейчас лично мне ничего не угрожает. Мои десять тысяч были взносом на расходы комиссии, а один из членов комиссии от владельцев издательств - Декстер - заявил, что он согласен заплатить, сколько потребуется, и мне кажется, что нам следует попросить Ниро Вулфа продолжать его расследование. Мы окажемся трусами, отказавшись продлить договор с Вулфом. Очень хорошо, если он хочет разоблачить убийцу, но, сделав это, Вулф одновременно разоблачит и того, кто организовал эту аферу с обвинениями в плагиате то есть сделает то, ради чего мы обратились к нему. Этот тип не убит, он по-прежнему жив и находится на свободе. Должны ли мы капитулировать только потому, что, как нам стало известно, этот человек не только аферист, но еще и убийца? Я не считаю тактичными угрозы о выходе из комиссии, но если комиссия примет решение аннулировать договор с Вулфом, мне придется выйти из нее, да пожалуй, и из НАПИД. В комнате послышался гул, однако Тэбб снова постучал по стакану и сказал: - Мисс Винн? Покороче, пожалуйста. Нос мисс Эми Винн морщился, ее стиснутые руки покоились на кромке стола. Она явно находилась в затруднительном положении, поскольку отсутствовал Рубен Имхоф, который мог бы посоветовать ей, что нужно сказать. - Вообще-то говоря, мне кажется, что я не должна занимать какую-то позицию по обсуждаемому вопросу, поскольку нахожусь в одинаковом... - Мисс Винн, пожалуйста, погромче. - Я нахожусь сейчас в таком же положении, - немного громче продолжала мисс Винн - в каком еще недавно находился мистер Ошин. Человек, обвинивший его в плагиате, мертв, однако Алиса Портер, предъявившая мне аналогичную претензию еще жива. Ниро Вулф утверждает, что со мной дело обстоит иначе, что рассказ на основе которого она возбудила иск ко мне, написан не тем человеком, который написал вещи, послужившие основанием для предъявления иска к остальным, а самой Алисой Портер, но что это существенного значения не имеет, поскольку тот неизвестный написал рассказ, на основе которого она выдвинула обвинение в плагиате против Эллен Стюрдевант, и, следовательно, если его арестуют, все это всплывет наружу, и она тоже будет разоблачена, и, как сказал мистер Ошин, я тоже окажусь в ином положении, чем другие. Таким образом получается что я по-прежнему лично весьма основательно заинтересована во всем этом и поэтому, как мне кажется, я не имею права занимать ту или иную позицию и могу выйти из комиссии, если вы сочтете это желательным. - Ничего себе, хороша комиссия! - пробормотал кто-то. - Кажется, все члены намерены выйти из нее. Харвей хотел сказать что-то, но Тэбб снова постучал по стакану. - Мы еще не закончили. Я хочу выслушать мнение нашего юриста по поводу заявления мистера Харвея о том, что нам следует аннулировать договор с мистером Ниро Вулфом, поскольку он незаконен и действия Вулфа могут послужить причиной серьезных неприятностей для нас. Мистер Сакс? Плотный, широкоплечий человек с острыми черными глазами, примерно моего возраста, облизал губы. - С юридической точки зрения ситуация особой сложности не представляет, - заявил он. - Вы должны написать Вулфу письмо, в котором необходимо точно и определенно указать, что вы поручаете ему расследовать обоснованность предъявленных обвинений в плагиате и ничего больше. В этом случае, если он совершит нечто, дающее основание для предъявления ему обвинения в нарушении закона, например, в укрытии от полиции каких-то доказательств, или в создании помех для нормального отправления правосудия, или что-то там еще, вы не будете нести никакой юридической ответственности за его действия. Конечно, после этого могут появиться отрицательные комментарии в прессе, конечно, на вашем имени может появиться какое-то пятно, но никто не может привлечь вас к ответственности, если вы наняли человека, который нарушил закон, находясь у вас на службе, причем сделал это без ваших указаний, поскольку вы не давали согласия на это и вообще ничего не знали. Если вы найдете нужным послать такое письмо и поручите мне составить его проект, я буду рад сделать это. Мы с Вулфом обменялись взглядами. Юрист говорил так же, как сказал бы Натаниэль Паркер. - Теперь, очевидно, вопрос для нас ясен, - заявил Тэбб. - Я хочу спросить мнение мисс Баллард. Она пыталась несколько раз сказать что-то, но мы не дали ей закончить. Кора? Покороче. У Коры Баллард был виноватый вид. - Я не знаю, - заговорила она, постукивая карандашом по блокноту, - но мне кажется, дело в том, что я просто боюсь. Мне известно, что мистер Вулф очень умный человек, я немножко знаю о его методах работы, как, очевидно, знаете и вы все. Я не намерена, конечно, критиковать его, ибо он знает свое дело так же, как каждый из вас знает свое писательское дело, но я с отвращением думаю о том, что наша Ассоциация может оказаться вовлеченной в такую сенсацию, как процесс по делу об убийстве. Вот мистер Харвей не упомянул тут, что нью-йоркская полиция тоже занимается сейчас расследованием этого дела о трех убийствах, и, как мне кажется, вы можете быть уверены, что полицейские не прекратят дела, пока не арестуют убийцу. Коль скоро мы тоже разыскиваем этого же человека, я думаю, что нам не следует платить частному детективу за то, что делает полиция. - Кора Баллард виновато улыбнулась. - Надеюсь, мистер Ошин не обидится, если я не соглашусь с его утверждением о том, что в подобном случае мы окажемся трусами. - И я тоже не согласен, - вмешался Филипп Харвей, - и не понимаю, как можно ожидать от нас... Тэбб постучал по стакану, Харвей пытался продолжать, но на него зашикали сразу несколько человек. - Я полагаю, что вы довольно подробно обсудили различные точки зрения, - сказал Тэбб. - Мистер Вулф, вы желаете сказать что-нибудь? Вулф повернул голову вначале направо, потом налево. Сидевшие спиной повернулись к нам. - Во-первых, - начал Вулф, - я должен отметить, что две ваши книги доставили мне удовольствие, из трех я получил информацию, а одна стимулировала процесс моего мышления, Две или три... - Назовите их, - потребовала знаменитая писательница. Послышался смех. Тэбб постучал по стакану. - ... после прочтения двух-трех ваших книг я не испытал ничего, кроме раздражения или скуки, но в целом я нахожусь в большом долгу перед вами. Именно поэтому я и приехал сюда. Увидев ваши фамилии на официальном бланке Ассоциации, я захотел помочь вам не уклоняться от ответственности. Вы все коллективно ответственны за насильственную смерть троих лиц. Пятеро или шестеро присутствующих заговорили одновременно, и Тэбб даже не постучал по стакану. Вулф поднял руку. - Прошу вас... Я лишь констатировал факт. Вы назначили комиссию и поставили перед ней конкретную задачу. Для выполнения этой задачи комиссия наняла меня. Комиссия вручила мне материалы - различные документы и прочее. После изучения их я пришел к определенному выводу, который следовало бы давно сделать, а именно: подстрекателем в первых трех случаях обвинения в плагиате был один и тот же человек. Изучая дополнительные материалы, полученные мною самим - книги, написанные истцами, - я сделал еще один вывод: ни один из истцов не был этим подстрекателем, что полностью изменило картину расследования, расширив его объем настолько, что я заявил вашей комиссии о невозможности для меня продолжать его. Именно один из членов вашей комиссии предложил попытаться убедить одного из истцов - Саймона Джекобса - стать нашим информатором. Нехотя, по настоянию комиссии, я согласился с этим предложением, одна из особенностей которого состояла в том, что о нем должны были узнать различные люди. За несколько часов о нем узнали сорок семь человек. Прямым последствием реализации этого предложения явилось убийство Саймона Джекобса еще до того, как мистер Гудвин успел переговорить с ним. Человек, которого мы ищем, опасаясь, что мы попытаемся договориться также с Джейн Огильви или с Кеннетом Реннертом, убил и их, что также явилось прямым результатом реализации этого предложения. Вулф снова посмотрел вначале налево, а потом направо и продолжал: - Я повторяю, что эти выводы следовало бы сделать давно и на этом основании провести компетентное расследование. Все те доказательства и данные, на основании которых я пришел к таким выводам, были известны больше года. Из-за этих выводов, сделанных мною в процессе выполнения поручения, данного мне комиссией при реализации плана, выдвинутого членом вашей комиссии и одобренного всей комиссией, было убито трое. Сейчас вы обсуждаете вопрос, не попытаться ли вам увильнуть от ответственности. Возможно, что это предусмотрительно, но, во всяким случае, не свидетельствует о вашем мужестве, и кое-кто может даже не считать это порядочным или честным. Я предоставляю вам решить это самим. Мистер Харвей, вы оспариваете какие-либо из названных мною фактов? - Ваши факты довольно убедительны, - согласился Харвей, - но один факт вы опустили. Вы сами признали, что действовали не так, как следовало бы. Вы признали также, что, если бы не ваша халатность, Джекобс сейчас мог бы еще быть жив. Ответственны ли мы за вашу ошибку? - Нет, - резко ответил Вулф. - Поскольку план был известен очень многим, я должен был принять соответствующие меры для охраны мистера Джекобса. Однако вы говорили совсем о другом. Допущенная мною халатность вовсе не снимает ответственности с вашей Ассоциации. Я не буду возражать, если вы пожелаете отказаться от моих услуг из-за моей некомпетентности, но в таком случае для выполнения взятого вами на себя обязательства вы должны будете поручить расследование кому-то еще. Мистер Тэбб, вы предложили мне высказаться, и я сделал это, - Вулф встал. - Если у вас все... - Минуточку, - остановил его Тэбб. - У кого еще есть вопросы к мистеру Вулфу? - У меня, - заявил один из присутствующих. - Вы слышали предложение мистера Сакса о том, что мы можем написать вам письмо с предложением провести расследование заявлении о плагиате и только. Вы примете такое письмо? - Конечно. Если я разоблачу мерзавца, чтобы удовлетворить вас, я разоблачу и убийцу, а это удовлетворит меня. - В таком случае я предлагаю проголосовать за предложение о том, чтобы обязать председателя комиссии поручить мистеру Саксу составить проект письма, подписать его и отправить мистеру Ниро Вулфу, уполномочивая его продолжать расследование. Еще двое членов комиссии поддержали это предложение. - Надеюсь, вы все понимаете, - заявил Харвей, - что я не смогу выполнить подобное поручение и дать такие указания мистеру Саксу. Если это предложение будет принято, вам придется выбрать нового председателя. - Мортимер Ошин, - предложил кто-то. - Этот вопрос мы решим после того, как проголосуем за предложение. Возможно, что его и решать не потребуется, - заметил Тэбб. - Прежде чем мы приступим к обсуждению предложения, я спрашиваю, если ли у кого-нибудь еще вопросы к мистеру Вулфу? - Вот я хотела бы спросить, - поднялась одна из присутствующих женщин, - известно ли ему, кто же убийца? - Если бы мне было известно это, я не пришел бы сюда, - сердито ответил Вулф, все еще стоя. - Еще вопросы? - продолжал Тэбб. Видимо, ни у кого больше вопросов не было. - В таком случае приступим к обсуждению. - Ну, во мне вы не нуждаетесь для этого, - заявил Вулф. - Я признателен за то, что вы пригласили меня присутствовать, и если мое замечание вначале создало у вас впечатление, что я принял его единственно для того, чтобы помочь вам не уклониться от ответственности, хочу уточнить это. Мне нужно также и заработать гонорар. Пошли, Арчи. Вулф повернулся и направился к двери. Я взял его шляпу и трость со стула и забежал вперед, чтобы распахнуть дверь перед ним. 16 Мы вернулись домой в 3.35, как раз в часы второго ежедневного свидания Вулфа с его орхидеями. На столе у меня лежала записка Фрица, в которой сообщалось о трех телефонных звонках: от Лона Коэна, Декстера из "Тайтл хауз" и от одной моей приятельницы. Я позвонил Декстеру. Он поинтересовался, соответствует ли действительности слух о том, что совет НАПИД проводит специальное заседание для выработки указаний объединенной комиссии аннулировать договор с Ниро Вулфом. Полагая, что неразумно рассказывать даже сознательному издателю о том, что сделали или делают писатели и драматурги, я ответил, что нам известно о таком слухе, но мы не знаем ничего определенного, а это полностью соответствовало действительности, поскольку мы не присутствовали во время голосования предложения. Декстер сказал, что совет НАПИД не имеет права давать какие-то указания Объединенной комиссии, и если членам совета не известно это положение, они скоро узнают о нем. На Лона Коэна я не стал тратить время - он позвонит еще раз. Звонок приятельницы был моим личным делом, и я сделал все, что нужно. Вскоре после пяти позвонил Сол Пензер - из будки телефона-автомата в аптеке в Кармеле. - Мы освобождены и вольны как птицы, - доложил он. - Никаких обвинений нам не предъявлено. Адвокат, мисс Боннер и Фред пьют молочный коктейль у прилавка. Что теперь? - Ничего предложить не могу. Вероятно, нет уже возможности продолжать наблюдение за ней? - Думаю, что нет, ибо я не вижу, как его теперь можно вести. Я только что был там. На том месте, откуда мы вели наблюдение, стоит машина, по-моему, заместителя шерифа. Вероятно, он сам сейчас ведет наблюдение за домом. Около места, с которого наблюдали Боннер и Корбетт, тоже стоит машина, и в ней есть кто-то. Похоже, что Стеббинс информировал полицию графства Патнем. Единственно, что еще, пожалуй, можно было бы сделать, это проехать на другое шоссе, пешком добраться около мили до холма, находящегося ярдах в пятистах от дома, и попытаться наблюдать оттуда через бинокль. Конечно, после наступления темноты мы ничего не увидим. Я ответил, что и до наступления темноты он тоже ничего не увидит, посоветовал ему поехать домой, поспать и быть в готовности. Фред должен поступить так же. Я попросил его передать Дол Боннер, что мы свяжемся с ней, когда возникнет необходимость. Я положил трубку, но минуты через две снова раздался телефонный звонок. - Кабинет Ниро Вулфа. У телефона Арчи Гудвин. - Говорит председатель Объединенной комиссии по вопросам плагиата. Вы, возможно, узнали меня по голосу. - Как прошло голосование? Вероятно, голоса разделились почтя поровну? - Мы не раскрываем перед посторонним детали наших обсуждений. Голосование прошло совсем не так, как вы думаете. Письмо составлено, и завтра вы получите его. Я не спрашиваю, что Вулф предпримет дальше, поскольку он тоже не раскрывает деталей. Полагаю, ему будет интересно узнать, что у нас есть и мужество и честь... иногда. - Конечно, ему будет интересно это, мистер Ошин. Примите мои поздравления. - Харвей остался в составе комиссии, но отказался быть председателем. По-моему, он хочет присматривать за нами. Надеюсь, вы скажете мне, если вам потребуется моя помощь? Я обещал ему это. Вулф появился в кабинете в шесть часов, и я доложил ему о телефонных звонках Декстера, Сола и Ошина. Едва я закончил, как вошел Фриц с подносом, на котором стояли бутылка пива и стакан. Вулф так сердито взглянул на него, что Фриц замер на полпути. - Это Арчи тебя научил, - холодно заявил Вулф. - Нет, сэр, но я думал, что, возможно... - Унеси обратно. Я взял на себя обязательство. Унеси обратно! Фриц ушел, и Вулф перевел взгляд на меня. - Алиса Портер еще жива? - Не знаю. Сол видел ее сегодня в восемь часов утра, то есть десять часов назад. - Я хочу видеть ее. Привези ее. - Сейчас? - Да. Я внимательно посмотрел на Вулфа. - Когда-нибудь вы прикажете доставить вам английскую королеву, - сказал я, - и мне придется приложить все усилия, чтобы сделать это. Однако сейчас мне хочется напомнить вам, что раза два-три в прошлом, когда вы давали мне такое распоряжение, и я доставлял вам кого-нибудь, вам не нравился метод, применявшийся мною при этом. Может быть, сейчас вы предложите мне что-нибудь? - Да. Скажите ей, что я готов урегулировать с ней вне суда ее иск к Эми Винн. - А что, если она захочет узнать, как вы намерены сделать это? - Ты ничего не знаешь. Тебе только известно, что я готов на такое урегулирование и что завтра может быть уже поздно. - Ну, а что, если она позвонит Эми Винн и узнает, что она не поручала вам этого? - Вот потому-то ты и поедешь к ней вместо того, чтобы позвонить. Она, вероятно, не позвонит никому, но если она все же поступит так, ты скажешь, что я делаю предложение не от имени мисс Винн, а от имени комиссии, являющейся моим клиентом. Однако лучше будет, чтобы тебе не пришлось говорить так, если, конечно, не возникнет необходимость в этом. - Хорошо, - согласился я, вставая. - Может быть, мне поможет то, что я буду иметь некоторое представление, о чем вы намерены разговаривать с ней? - Нет. Эта мысль пришла мне в голову несколько минут назад, когда я спускался в лифте, хотя должна была бы возникнуть у меня уже давно. Я начинаю думать, что мой мозг тупеет, но ты тоже должен был бы подумать об этом. Целую неделю у нас под рукой была возможность оказать давление на эту женщину, и ни одному из нас не хватило ума увидеть это. Сейчас, после того как я сказал тебе, ты тоже увидишь, в чем дело. Однако я ничего так и не увидел. Времени для этого у меня было вполне достаточно, и пока я шел в гараж к машине, и во время полуторачасовой поездки. Вы, вероятно, уже поняли, в чем дело, и если нет, то поймете минуты через три, поразмыслив, конечно. Разумеется, вы можете решить, что я кретин, но вам-то все подается на блюдечке. У меня же на уме эти две недели была масса всяких вещей, включая три убийства. Кретин там я или нет, но понял я, в чем дело, только на повороте с грунтовой дороги на шоссе. И тут, когда меня осенила эта мысль, я притормозил, свернул на обочину, остановился и несколько минут думал. Неудивительно, что Вулф обвинил себя в тупости. Ведь все было совершенно ясно. Я вернулся на шоссе и поехал дальше. Она была у нас в руках. Но прежде всего мне еще нужно было встретиться с ней. Если Икс доберется до нее раньше меня и расправится с ней, я должен буду отказаться от своего заявления о вареных огурцах и, пока мы не разоблачим его, не буду есть ничего, кроме них. Я намеревался было проехать не спеша по шоссе и попытаться увидеть типа в машине около того места, с которого вели наблюдение Дол Боннер и Сэлли Корбетт, но сейчас я уже спешил. Пожалуй, даже слишком спешил, так как ухитрился поцарапать днище машины на одном полумильном отрезке узкой и петляющей грунтовой дороги. Конечно, так небрежно нельзя относиться к седану "герон". Замедлив ход, я свернул на еще более узкую дорожку и, подпрыгивая на колдобинах, направился к небольшому синему домику. Было десять минут девятого, и солнце начало опускаться за вершины невысоких холмов. Я увидел ее даже еще до того, как остановил машину. Она стояла ярдах в двухстах от меня слева у каменной ограды. Рядом с ней виляла хвостом пестрая дворняжка, а с другой стороны ограды находился мужчина. Через лужайку доносился ее громкий голос. Выйдя из машины и направляясь к ним, я услыхал ее слова: "...и вы можете передать шерифу, что ни в какой защите я не нуждаюсь и не хочу ее! Убирайтесь отсюда и не смейте появляться тут! Никакая опасность мне не угрожает, а если она возникнет, я сама справлюсь с ней! Сегодня утром я сказала полицейскому, что не хочу..." Человек перевел взгляд на меня, и она резко повернулась ко мне. - Вы опять здесь? - возмутилась она. Я остановился у ограды и обратился к человеку, с которым она разговаривала до этого. - Вы слоняетесь тут без дела и нарушаете неприкосновенность владения с причинением вреда, - сурово заявил я, - и общественный порядок. За чрезмерное любопытство можно получить до трех лет тюрьмы. Пошел вон отсюда! - Да и вы тоже, - заявила Алиса Портер. - Оба вы убирайтесь отсюда! - Я чиновник полиции, - возразил человек, показывая значок, который он держал в руке. - Я заместитель шерифа графства Патнем. Мы посмотрели друг на друга. - Передайте сержанту Стеббинсу, - сказал я полицейскому, - что здесь был Арчи Гудвин, если его интересует это. - Я повернулся к Портер. - Во время нашей встречи десять дней назад вы сказали, что не скажете ни слова и, очевидно, не изменили своего решения. Однако вы одновременно заявили, что выслушаете меня, если я приеду с каким-то новым предложением. Так вот на этот раз оно у меня есть. - Что это за предложение? - Я могу сообщить о нем только лично вам. Сомневаюсь, чтобы оно было интересно для заместителя шерифа. Когда Алиса Портер смотрела прямо на вас, ее глаза казались совсем близко друг к другу, а ее носика почти не было видно. - Хорошо, я выслушаю вас. - Портер повернулась к полицейскому и повторила: - А вы убирайтесь и не смейте появляться тут. Она повернулась и направилась к дому. Получилась настоящая процессия - вначале она, за ней ее собака, потом я, а замыкал наше шествие заместитель шерифа, который плелся позади, шагах в десяти за мной. Портер не оглядывалась, пока не дошла до двери дома и только тут увидела его. Он остановился у моей машины, открыл дверцу и принялся рассматривать водительские права. - Все в порядке, - заметил я. - Пусть себе изучает мои права. Нужно же ему делать что-то. Портер открыла дверь, вошла, за ней пес, а потом я. Комната оказалась значительно большей, чем можно было представить, находясь снаружи, и была совсем неплохо обставлена. - Садитесь, если хотите, - предложила хозяйка и тут же расположила свои фунтов сто шестьдесят на длинной плетеной скамье. Я пододвинул свой стул к ней. - Так какое у вас предложение? - Да вообще-то говоря, - сказал я, усаживаясь, - мисс Портер, предложение есть не у меня, а у Ниро Вулфа. Если вы подъедете со мной к нему домой в Нью-Йорк, он сам вам изложит его, в нем идет речь о предложении урегулировать вопрос с вашим иском к Эми Винн. - Это предложение исходит от нее? - Я не знаю всех подробностей, но думаю, что да. - В таком случае вы ошибаетесь. - Я часто делаю это, но сейчас у меня именно такое впечатление. Возможно, что мистер Вулф хочет сделать это предложение от имени своего клиента, которым является Объединенная комиссия по вопросам плагиата Национальной ассоциации писателей и драматургов и Ассоциации книгоиздателей Америки. Но я все же думаю, что оно исходит от Эми Винн. - Значит, вы думаете не очень хорошо и лучше прекратите гадать. Я не поеду в Нью-Йорк для встречи с Ниро Вулфом. Если у него действительно есть предложение, содержание которого вам неизвестно, позвоните ему по телефону и спросите. Вот телефон, пожалуйста. Алиса Портер говорила решительно и серьезно. Я положил еще раньше ногу на ногу, но тут опять сел прямо. Предложенный Вулфом метод оказался неэффективным, и мне пришлось придумывать что-то свое. - Послушайте, мисс Портер, я специально приехал к вам вместо того, чтобы позвонить, так как опасался, что ваш телефон прослушивается. Зачем заместитель шерифа целый день торчит за оградой? Почему еще один в машине прячется за кустами примерно в миле отсюда? Почему сегодня утром повидать вас приходил местный полицейский? Кто затеял всю эту канитель? Я могу сказать вам. Некто по фамилии Пэрли Стеббинс из нью-йоркской полиции, сержант из бригады, занимающейся расследованием убийств в районе Манхэттена. Сейчас он ведет дознание о трех убийствах, происшедших в течение последних двух недель, и о которых вы, наверное, слыхали. Вот тот тип снаружи утверждает, что он дежурит тут для защиты вас. Вздор! Он сторожит, чтобы вы не скрылись. За нами будет слежка, когда мы поедем в Нью-Йорк, а вы сами сможете убедиться в этом. Я не... - Я не поеду в Нью-Йорк. - И будете идиоткой, если не поедете. Я не знаю, какими материалами на вас в связи с этими убийствами располагает или считает, что располагает, Стеббинс, так как иначе он не приехал бы сюда и не натравил бы на вас полицию графства Патнем. Я сказал сущую правду, когда передал вам, что Ниро Вулф не сообщил мне, почему он хочет побыстрее встретиться с вами, и встретиться очень срочно, но если бы я оказался на вашем месте и не чувствовал себя виновным в чем-то, я не стал бы возражать и спорить. - Никакого отношения к убийству кого-либо я не имею, - ответила Портер, но по ее глазам я увидел, что мои доводы подействовали. - Да? Ну, что ж, вот вы так и скажите сержанту Стеббинсу. - Я встал. - Он будет рад услышать это. Извините, что я помешал вашему разговору с вашими защитниками. - Я повернулся и был уже на полпути к выходу, когда она сказала: - Одну минуту. Я остановился. Портер кусала губы, водила глазами по сторонам, но в конце концов все же остановила взгляд на мне. - Ну, а если я поеду с вами, как я вернусь домой? Конечно, я могла бы поехать в своей машине, но не люблю управлять ею по ночам. - Я привезу вас сюда. - Я сейчас переоденусь, - сообщила она, вставая. - Пойдите и скажите этому проклятому заместителю шерифа, чтобы он убирался ко всем чертям. Я вышел из дома, но поручение выполнять не стал. Представителя власти я увидел не сразу. Он стоял в отдалении у каменной ограды уже вдвоем с кем-то. Очевидно, наблюдение было круглосуточным, и это был, наверное, его сменщик. Желая показать, что у меня нет причин сердиться, я дружески помахал рукой, но ответа не получил. Развернув машину, я проверил, все ли инструменты на месте в багажнике и не потерялось ли чего-нибудь из отделения рядом с приборным щитком. Вскоре вышла Алиса Портер, закрыла дверь на ключ, погладила собаку и села в машину. Пес проводил нас до выезда на дорогу и вернулся. По шоссе я ехал со скоростью не более тридцати миль, желая предоставить возможность любому интересующемуся человеку увидеть, что со мной была Портер, завести свою машину и направиться вслед за нами. Наблюдение я обнаружил в зеркальце на перекрестке шоссе с дорогой N301, но ничего не сказал об этом Портер до тех пор, пока мы не выехали из Кармела и я не убедился окончательно, что это был действительно филер. Конечно, можно было бы позабавиться, отвязываясь от "хвоста", однако если он плелся бы за нами все время, это помогло бы создать у Портер соответствующее настроение для предстоящей беседы с Вулфом, и я решил не чинить препятствий нашему провожатому. Она крутилась на сиденье примерно раз в четыре минуты, чтобы оглянуться, и к тому времени, когда мы подъехали к гаражу на Десятой авеню, наверное, ее шея нуждалась в отдыхе. Я не знаю, успел ли филер поставить свою машину и проводить нас квартал до Тридцать пятой улицы и за угол до нашего дома. Я оставил Портер в передней, показал, где у нас туалет, а сам не прямо, а через холл прошел в кабинет. Вулф сидел за своим столом, читая французский журнал. Он взглянул на меня и спросил: - Привез? Я кивнул. - Я подумал, что мне следует вначале доложить вам кое-что. Ее реакция была немного странной. - Странной? Я доложил ему все подробности. Он подумал секунд десять и распорядился: - Приведи ее. Я распахнул дверь в переднюю и сказал: - Пожалуйста, проходите сюда, мисс Портер. Наша посетительница сняла свой жакет, и я не мог не обратить внимания, что она или не носит бюстгальтер вообще, или ей нужно приобрести новый, получше. Вулф стоял, и я, зная его отношение к женщинам, до сих пор никак не могу понять, почему он встает при появлении в комнате любой из них. Он подождал пока она сядет в красное кожаное кресло и повесит жакет на подлокотник, и только после этого сел сам. - Мистер Гудвин сообщил мне, - вежливо начал он, посматривая на нее, - что вас и ваш дом хорошо охраняют. Мисс Портер поставила локти на ручки кресла и наклонилась вперед. - Я не нуждаюсь в какой-либо защите, - заявила она. - Он уговорил меня приехать сюда, пытаясь запугать тем, что я подозреваюсь в убийстве. Меня нелегко запугать, и я не испугана. - Но все же вы приехали. Портер кивнула. - Да, я здесь, так как хотела убедиться, что это за игра. Он сказал мне о каком-то вашем предложении, но я не верю, что оно у вас есть. - Вы ошибаетесь, мисс Портер, - ответил Вулф, откидываясь поудобнее на спинку кресла. - У меня действительно есть предложение. Я готов предложить вам смягчить возможность привлечения вас к уголовной ответственности за совершенное вами преступление. Естественно, что я взамен хочу получить от вас кое-что. - Никто не намерен привлекать меня к ответственности, и никакого преступления я не совершала. - Нет, совершили. - Вулф по-прежнему говорил любезно, не обвиняя, а лишь констатируя факты. - И серьезное. Однако прежде чем охарактеризовать преступление, которое я имею в виду и за которое вы не будете преследоваться, если примете мое предложение, я должен буду рассказать вам кое-что из обстоятельств предшествовавших ему. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году, четыре года назад, вы вступила в преступный сговор с неизвестным мне человеком с целью путем вымогательства получить деньги от Эллен Стюрдевант предъявив ей заведомо ложное обвинение в плагиате. - Это ложь! - Если это так, следовательно, я клевещу на вас, и вы можете подать на меня в суд. Через год, в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, это же лицо, назовем его Икс, вступил в такой же сговор с неким Саймоном Джекобсом для шантажирования Ричарда Экклза, а в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году он повторил свой трюк с женщиной по фамилии Джейн Огильви для вымогательства у Марджори Липпин. Все три сговора оказались успешными, так как в результате их были получены крупные суммы денег. В прошлом, тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году, Икс попытался проделать то же самое с неким Кеннетом Реннертом для вымогательства у драматурга Мортимера Ошина. Ко времени смерти Реннерта пять дней назад иск не был еще урегулирован. - Все это ложь. Во всяком случае, в той части, где речь идет обо мне. - Я стараюсь быть как можно более кратким, - продолжал Вулф, не обращая внимания на нее, - и рассказываю только то, что нужно, чтобы понять суть моего предложения вам. О существовании Икса я узнал путем тщательного сравнения текстов трех рукописей, явившихся основой исков, предъявленных вами, Саймоном Джекобсоном и Джейн Огильви. Все они оказались написанными одним и тем же человеком. Это бесспорно и легко доказуемо. Свое заключение, в силу необходимости, я сообщил семи лицам, и они передали его дальше. Позднее был разработан план, смысл которого заключался в том, чтобы убедить Саймона Джекобса раскрыть личность Икса, и об этом стало известно еще человекам пятидесяти. Икс тоже узнал об этом и, прежде чем мы успели поговорить с Саймоном Джекобсом, убил его, а опасаясь, что мы можем попытаться уговорить сотрудничать с нами Джейн Огильви или Кеннета Реннерта, убил и их. Я не знаю, почему он не убил и вас также, он или она. - Зачем ему это? Я не знаю никакого Икса. Рассказ "Только любовь" я написала сама. - В таком случае вы и есть Икс, однако у меня есть основания полагать, что это не так. - Вулф покачал головой. - Это вы написали детскую книжку "Мотылек, который питался земляными орехами", опубликованную под вашей фамилией? - Конечно я - Тогда тот рассказ был написан не вами, что легко доказать, - Вулф выпрямился и положил ладонь на стол. - Так вот. Я также изучил и роман "Постучи в мою дверь", текст которого стал основой вашего иска к Эми Винн. Это было написано вами? - Разумеется! - Я верю вам, ибо эта вещь была написана тем же самым человеком, который написал "Мотылек, который питался земляными орехами". Но если это так, тогда рассказ "Только, любовь" написан не вами. Я берусь доказать это самому опытному судье и самому пестрому составу присяжных заседателей. И если можно будет продемонстрировать, что ваш иск к Эллен Стюрдевант представляет собой не что иное, как вымогательство, ибо основан на вещи, которую вы не писали, кто поверит в обоснованность ваших претензий к Эми Винн? Я намерен рекомендовать мисс Винн безоговорочно отклонить ваши претензии. - Пожалуйста. - Портер, видимо, сказала правду, когда в начале беседы заявила, что ее нелегко напугать. - На вас все это пока не произвело впечатления? - Вулф все еще был любезен. - Конечно, нет. Вы лжете и пытаетесь запугать меня, если только я правильно понимаю, чего вы добиваетесь. Вы полагаете, что, показав разницу стилей, которыми написаны моя книга "Мотылек, который питался земляными орехами" и рассказ "Только любовь", вы в состоянии доказать, что автором рассказа я не являюсь. Так, да? - Да, правильно, причем я имею в виду все элементы стиля, словарь, синтаксис, деление на абзацы. - Мне хотелось бы посмотреть, как вы будете доказывать это, - презрительно заявила Портер. - Хороший писатель может имитировать любой стиль, и это происходит часто. Взгляните хотя бы на пародии. Вулф кивнул. - Да, конечно. Мировой литературе известны многие мастера пародий, но вы упускаете из вида одно весьма важное обстоятельство. Как я уже сказал, все три рассказа, которые легли в основу трех исков, НАПИСАНЫ ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ ЧЕЛОВЕКОМ. Или, если хотите, можно сказать и так, что сравнение этих текстов убедит любого квалифицированного эксперта, опытного издателя или редактора, что все они были написаны одним и тем же лицом. Вам нужно согласиться с этим, или вы будете вынуждены признать, что, работая над рассказом "Только любовь", вы выработали совершенно новый для вас литературный стиль или имитировали стиль кого-то еще, назовем его, скажем, Игрек, что, когда Саймон Джекобс работал над "Все мое - твое", он имитировал Игрека или вашу вещь, что, когда Джейн Огильви писала рассказ "На земле, не на небесах", она имитировала Игрека, или вашу неопубликованную вещь, или также еще не опубликованную рукопись Саймона Джекобса. Совершенно очевидно, что это абсурд. Если вы выступите с подобной фантазией на судебном заседании, присяжным даже не потребуется удаляться на совещание. Вы все еще продолжаете утверждать, что рассказ "Только любовь" написан вами? - Да. - Однако ее тон и взгляд уже были иными. - Все это у меня здесь. Арчи, принеси их сюда, включая произведения мисс Портер. Я достал все из сейфа, передал ей и встал рядом. - Можете не торопиться, - заметил Вулф, - В нашем распоряжении вся ночь. Написанное Портер лежало сверху. Она лишь взглянула на первую страницу и положила на столик рядом с креслом. Следующей лежала рукопись Саймона Джекобса "Все мое - твое". Портер прочитала первую страницу и часть второй, а затем положила это на свою вещь. В "На земле, не на небесах" Джейн Огильви она прочла только первую страницу и даже не взглянула на вторую. После того как Портер отложила все это, я обошел вокруг нее, чтобы взять, однако Вулф велел мне оставить все не трогая, поскольку она, возможно, пожелает еще раз взглянуть на них. - Вы теперь понимаете, что я вовсе не запугиваю вас. - Я не сказала этого. - Но это очевидно из вашего поверхностного ознакомления с врученными вам произведениями. Вам следует тщательно ознакомиться с ними или согласиться, что я прав. - Но я вовсе не согласна с вами... Вы заявили, что у вас есть предложение. Что-то за предложение? - Вначале угроза. - Теперь уже Вулф был более резок. - Двойная угроза. Я полагаю, что Эллен Стюрдевант располагает вескими основаниями для того, чтобы возбудить дело против вас по обвинению в клевете и потребовать возвращения денег, выплаченных ею вам. Я не юрист и не могу объяснить вам различные положения законов на сей счет. Однако я уверен, что Эми Винн может выиграть дело против вас по обвинению в клевете и потребовать привлечения вас к ответственности за попытку вымогательства, являющегося уголовным преступлением. - Пусть только попробует. Она не посмеет. - А я полагаю, что она может поступить так. Я так же читал ваши письма издательству "Виктори пресс" и Эми Винн, в которых вы требуете уплаты вам денег за плагиат. После того, как я объясню положение мистеру Имхофу, как я сделал это вам, я посоветую ему, или совместно с Эми Винн, или независимо от нее принять меры к возбуждению дела против вас по обвинению в попытке вымогательства. Я уверен, что ой колебаться не будет. Он очень возмущен тем, что в его издательство подбросили рукопись. Наконец-то на нее подействовало. Она открыла было рот, закрыла его, несколько раз судорожно вздохнула, покусала губы и лишь только после этого заявила: - Но рукопись не была подброшена. - Ну, знаете, мисс Портер, - заметил Вулф, качая головой. - Если вы еще сохранили остатки разума, вам следует понимать, что так у нас ничего не получится. Вы хотите ознакомиться с материалами еще раз? - Нет. - Арчи, в таком случае убери их. Я собрал все материалы, положил их в сейф и закрыл. - Вот это все, что я сказал об угрозах, - продолжал Вулф, как только я снова сел к своему столу. - Ну, а теперь предложения. Первое: я не буду рекомендовать Эллен Стюрдевант возбуждать дело против вас. Возможно, что она так поступит по своей инициативе, но я не намерен касаться этого. Второе: я уговорю мисс Винн и мистера Имхофа не возбуждать гражданского или уголовного дела против вас. Не сомневаюсь, что мне удастся сделать это. Вот два пункта моего предложения. Вы также должны будете сделать две вещи. Первое: вы письменно возьмете обратно свои иски к издательству "Виктори пресс" и к Эми Винн. Это вовсе не должно быть признанием вами своей вины, а лишь отказом от ошибочно предъявленного иска. Документ составит юрист. Второе: вы скажете мне, кто такой Икс. Это все, что я прошу, и вы можете не... - Не знаю я никакого Икса. - Вздор. Я не прошу у вас каких-либо доказательств или деталей, поскольку я добуду их сам. Вы ничего не должны писать мне о нем - лишь назовите фамилию и скажите, где найти его. У меня нет никаких оснований предполагать, что вам известно что-то о его сговорах с Саймоном Джекобсом, Джейн Огильви и Кеннетом Реннертом или о том, как он убил их; я готов считать, что вы совершенно ничего не знаете об этих событиях. Скажите мне только фамилию мужчины или женщины, написавшей "Только любовь". - Я написала эту вещь. - Чепуха. Не подойдет, мисс Портер. - Но должно подойти. - Она держала руки на коленях, крепко сжав кулаки; на лбу у нее выступили капли пота. - Ваше предложение, касающееся "Виктори пресс" и Эми Винн, принимаю. Если я получу от издательства и от Эми Винн документ с обещанием не привлекать меня к ответственности, не судиться со мною и все такое, я напишу письмо с отказом от предъявления иска, потому что я поступила так по ошибке. Я по-прежнему считаю, что вы не сможете доказать правильность того, что вы сообщили мне, возможно, что вы и не пытаетесь запугать меня, но вы ничего не докажете лишь демонстрацией кое-чего аналогичного в стиле всех этих книг и рукописей. Ваше дело считать, что существует какой-то Икс, но я не могу назвать его фамилию всего лишь потому, что мне ничего не известно о нем. Я не сводил глаз с Портер. Никогда бы я не предположил, что она такой искусный лжец. Это доказывает лишний раз, что каким бы опытным знатоком людей вы себя ни считали, никогда нельзя быть уверенным, что может сделать тот или иной человек. Я также подумал о том, что избранный нами метод давления на нее, который, как мы считали, окажется успешным, очевидно, не оправдал себя, и спросил себя, сможет ли Вулф и каким образом оказать более сильное давление на Портер. Очевидно, Вулф ломал себе голову над тем же вопросом, поскольку он молчал, и я взглянул на него. Взглянул и очень удивился! Он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку и шевелил губами, которые он то втягивал, то надувал. Он поступает так только в тех случаях, когда находит или считает, что нашел щель, и пытается заглянуть в нее. Повторяю, что я был очень удивлен. В конце концов для него не составляло большого труда придумать, как оказать давление на Алису Портер; он должен был только показать ей, в каком положении она окажется, если он приведет в исполнение свои угрозы. Я снова бросил взгляд на Портер. Она достала платок из сумочки и сейчас вытирала себе лоб. Вулф открыл глаза, выпрямился и слегка наклонил голову набок. - Ну, что ж, хорошо, мисс Портер, - сказал он. - Конечно, вы не можете сказать мне то, чего не знаете. Предположим, что вы действительно не знаете. Придется мне еще раз пересмотреть все мои предположения и выводы. Я свяжусь с вами после того, как посоветуюсь с мисс Винн и мистером Имхофом. Они, несомненно, согласятся с предлагаемым мною проектом договоренности. Мистер Гудвин проводит вас домой. Арчи? Следовательно, если Вулф и серьезно размышлял о чем-то, я так и не додумался, о чем именно. Во всех подобных случаях мне не полагается иронизировать над ним, особенно в присутствии посторонних. Поэтому я тут же встал, спросил, нет ли у него каких-либо поручений еще, но он ответил отрицательно. Алиса Портер намеревалась сказать что-то, но, очевидно, передумала. Когда я подавал ей ее жакет, она дважды не попала в рукава, и я должен признать, что частично в этом был виноват я, ибо думал совсем о другом. Я думал над тем, что она сказала Вулфу и чем именно выдала себя. Я продолжал размышлять над тем же самым и три часа двадцать минут спустя в половине третьего ночи, поднимаясь на крыльцо нашего особняка и открывая дверь. На обратном пути домой, в одном месте на шоссе, я уже решил, что обнаружил эту щель в ее ответах, которую нашел и Вулф. Алиса Портер и Икс были одним и тем же лицом. Работая над рассказом "Только любовь", она написала эту вещь в стиле, совершенно отличном от того, которым была написана ее книга. Однако тут же я не мог не учесть трех серьезных возражений против этого. Во-первых, если она оказалась такой ловкой, чтобы изобрести стиль для этой вещи, почему же тогда она написала в том же стиле две вещи еще, а не придумала нового стиля для каждой из них? Во-вторых, почему она написала в своем собственном стиле "Счастье стучится в дверь", вещь, ставшую основой иска к Эми Винн? В-третьих, что именно она сказала Вулфу, после чего он заподозрил ее в идентичности с Иксом и занялся трюком с губами? Нет, нет, я не нашел правильного ответа и все еще ломал голову в его поисках, когда вернулся домой. На письменном столе у меня лежала записка: "АГ! В восемь часов утра ко мне в комнату придет Сол, Фред, Орри, мисс Боннер и мисс Корбетт. Я взял тысячу долларов из сейфа на их расходы. Ты не будешь нужен и, конечно, можешь спать подольше". У Вулфа были одни правила, у меня - другие. Ложась спать, я категорически запрещаю себе думать о чем-нибудь. Обычно со мной это происходит как само собой разумеющееся, но тут я должен был напомнить себе о дисциплине. Мне потребовалось не менее трех минут, чтобы уснуть. 17 Ложась спать в три часа ночи и вставая в десять, я недосыпал целый час из обычных для себя восьми часов. Однако после примененного Вулфом трюка с губами, его отказа от продолжения беседы с Алисой Портер, назначения встречи сразу с пятью подручными еще до завтрака походило на то, что дело шло к концу, а коль так, то мне следовало пойти на серьезное личное неудобство, и я все же решил встать в десять утра. Я также сократил свое время на одевание и завтрак и именно поэтому оказался в кабинете в 11.15, то есть всего лишь через четверть часа после прихода Вулфа из оранжереи. Он сидел за письменным столом и разбирал почту. Я тоже сел и принялся наблюдать, как он вскрывает конверты. Руками он двигает быстро и аккуратно, и я думаю, что Вулф мог бы хорошо справляться с какой-либо физической работой при условии, конечно, что ее можно было бы выполнять сидя. Я спросил, требуется ли ему помощь, но он ответил отрицательно. Тогда я поинтересовался, есть ли у него какие-либо указания для меня. - Возможно, - ответил Вулф, перестал вскрывать конверты и взглянул на меня. - После того, как мы обсудим одно дело. - Прекрасно! Я, пожалуй, уже совсем проснулся и готов обсуждать его, если оно не слишком сложное. Однако прежде всего я должен доложить вам содержание наших разговоров с Алисой Портер при возвращении в Кармел. В одном месте она сказала: "Я никогда не управляю машиной в ночное время; в темноте приходится напрягать зрение, и у меня начинается головная боль". Вот все. Больше она не проронила ни слова. Я ничего не пытался выяснить у нее, ибо вы так внезапно прекратили беседу с ней, что я даже не знал, с чего бы мне следовало начать. Далее, будет не вредно, если я получу хотя бы некоторое представление, чем будут заниматься Сол, Фред, Орри, Дол Боннер и Сэлли Корбетт. Они могут позвонить, и я должен буду знать, о чем вообще будет идти разговор. - Они будут докладывать непосредственно мне. - Да? Опять старая история. Коль скоро я не буду знать чего-то, вам это повредить не может. - Не зная чего-то, ты не будешь тратить времени и энергии на догадки. - Вулф отложил в сторону нож с ручкой из рога для вскрытия конвертов. Этот нож швырнул в него некий Буа в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году в подвале древнего пограничного форта в Албании. Пистолет системы "Морли", из которого я стрелял в Буа, лежал в ящике моего стола. - Да и, кроме того, тебя здесь не будет, - продолжал Вулф. - Рассуждая о том, почему Алиса Портер до сих пор жива, я сделал одно предположение. Почему Икс столь поспешно убрал троих и не сделал даже попытки устранить ее? На каком основании она так уверена, что ей ничто не угрожает? Ведь она живет одна в уединенном доме, ее собака ласкается к незнакомым, а Портер никакого страха не испытывает, хотя Икс может караулить ее у дверей или прятаться за ближайшими кустами. Почему она так ведет себя? Я небрежно махнул рукой. - Причин может быть сколько угодно, но наиболее вероятной может быть самая простая, причем проделывается это так часто, что ей самой и придумывать ничего не нужно. Ну, например, она написала подробный отчет о том, как она и Икс заставили Эллен Стюрдевант выплатить деньги, и, вероятно, указала, что все это предложил Икс. Потом она вложила это сообщение в конверт вместе с какими-то доказательствами причастности Икса, вроде нескольких его писем на ее имя, опечатала конверт сургучом, написала на нем: "Вскрыть только в случае моей смерти" - и расписалась. Пакет она вручила человеку, который, как она уверена, будет точно выполнять все ее указания на сей счет, сообщила об этом Иксу, а потом, вероятно, послала ему или передала копию того, что написала. Таким образом, Икс оказался в весьма трудном положении. Этот трюк проделывается сейчас все время. Он спас жизнь не только тысячам шантажистов, но и многим так называемым порядочным гражданам, вроде Алисы Портер. - Я снова взмахнул рукой. - Мне такой метод кажется самым лучшим, но, разумеется, есть и другие. - И такого достаточно, - ворчливо согласился Вулф. - Я сделал такое же предположение. По-моему, оно очень вероятно. Где же может храниться этот пакет? - В любом из пятидесяти штатов США. Я сомневаюсь, чтобы она послала его куда-нибудь за границу. Вы хотите, чтобы я нашел его? - Да. - И вы, конечно, хотите, чтобы я сделал это немедленно? - спросил я, вставая. - Не паясничай. Если такой пакет имеется, а я серьезно подозреваю, что это так, мне нужно знать, где же он. Было бы хорошо получить его или хотя бы узнать, где он находится. С чего ты начнешь? - Мне нужно подумать. В ее банке или у ее адвоката, если он есть у нее, или у ее священника, если она посещает церковь, возможно, у какого-нибудь родственника или близкого друга... - Это слишком уж неопределенно, и на поиски таким методом потребуется много времени. Но, может быть, тебе удастся получить намек или даже больше чем намек от секретаря Ассоциации Коры Баллард. Алиса Портер вступила в Ассоциацию в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, за неуплату членских взносов была исключена в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, но снова вступила в тысяча девятьсот пятьдесят шестом. У меня сложилось впечатление, что мисс Баллард исключительно хорошо информирована о членах своей Ассоциации и, наверное, поможет нам, если сможет. Повидай ее. - Хорошо, но думаю, что особого энтузиазма она не проявит. Ведь именно она рекомендовала Ассоциации отказаться от ваших услуг. Но, как мне кажется, она... От двери послышался звонок. Я вышел в холл, взглянул через стекло (через него можно увидеть что-то только изнутри дома) и повернулся к Вулфу со словами: - Кремер. - Но у меня нет ничего для него, - с гримасой ответил Вулф. Я спросил, не сказать ли мне об этом Кремеру и не пригласить ли его прийти завтра; Вулф было согласился, но потом проворчал: - Черт возьми, но он же будет тогда добиваться встречи со мной в течение всего дня, а тебя тут не окажется. Пусти его. Я открыл дверь и тут же испытал прямо-таки потрясение или даже несколько потрясений. - С добрым утром! - отчетливо поздоровался со мной Кремер, переступая порог и давая этим самым понять, что он признает во мне человеческое существо. Затем, бросив шляпу на стул, он вместо того, чтобы промаршировать в кабинет, подождал, пока я закрою дверь. Потом он не только вежливо поздоровался с Вулфом, но даже справился о его здоровье. Очевидно, это был день всемирного братства. Я с трудом удержался, чтобы не шлепнуть его по спине или не толкнуть в бок. В довершение ко всему, усаживаясь в кресло, обитое красной кожей, он заметил: "Надеюсь, вы не возьмете с меня платы за использование кресла?" Вулф вежливо ответил, что он всегда рад предоставить гостю возможность присесть и дать отдохнуть его ногам. - Ну, а как относительно стакана пива? - спросил Кремер. Создавалось щекотливое, положение. Если Вулф, трижды нажав кнопку звонка (два коротких и длинный), подаст сигнал принести пиво, у Фрица может сложиться ошибочное впечатление, после чего последует определенное объяснение. Вулф взглянул на меня, я встал, вышел на кухню, взял там бутылку пива и стакан, объяснил Фрицу, что это для гостя, и вернулся... - ... но мне даже в голову никогда не приходило, - говорил Кремер, когда я вошел в кабинет, - что может настать такой день, когда вы откажетесь от пива. Что же может произойти дальше? - Он налил себе пива. - Спасибо, Гудвин... А вы знаете, я ведь пришел к вам извиниться. На прошлой неделе, по-моему, в пятницу, я обвинил вас в том, что вы, пытаясь использовать Джейн Огильви в качестве приманки, допустили грубую ошибку. Возможно, я был не прав. Если вы или Гудвин и говорили кому-нибудь, что намерены осуществить подобное мероприятие, Гудвин не сознается в этом. Кстати говоря, Кеннет Реннерт был убит в ту же ночь, и вы, конечно, не могли предпринять подобную попытку с ними обоими одновременно. Вот поэтому я и прошу вас извинить меня. - Кремер поднял стакан и сделал глоток. - Пожалуйста, - ответил Вулф. - Вы должны были бы извиниться передо мною во многих других случаях, но никогда не делали этого. Пусть ваше извинение распространится на все эти случаи. - Черт возьми, но до чего же вы неотзывчивы! - Кремер поставил стакан на столик. - Я пришел к вам с извинением, хотя мог бы прийти с требованием не вмешиваться в расследование убийства. Вы послали Гудвина в графство Патнем с тем, чтобы заставить одну женщину приехать к вам, женщину, за которой полиция ведет наблюдение. - Возможно, что это и является подлинной причиной. - Причиной чего? - Причиной вашего прихода сюда. Никто никого не заставлял. - Да? Как бы не так! Сегодня утром она явилась в канцелярию шерифа в Кармеле и потребовала, чтобы он отозвал своих людей от ее дома. По ее словам, Гудвин сообщил ей, что сержант Стеббинс информировал власти графства Патнем об имеющихся в отношении нее подозрениях в совершении убийства; он предложил ей поехать к вам и сделать это как можно скорее. Что это, не принуждение? - Кремер взглянул на меня. - Вы говорили с ней так? - Конечно. Разве вы уже не подозреваете ее? - Подозреваем. - Он повернулся к Вулфу. - Гудвин признает, что я прав. Я называю такие действия созданием помех при расследовании убийства, и так же квалифицирует это любой судья. Подобные вещи стали повторяться слишком уж часто. Я - человек справедливый. Я извинился перед вами за нечто такое, что не в состоянии доказать. Но это, клянусь всеми святыми, я докажу. Вулф положил ладони на подлокотники кресла. - Мистер Кремер! Мне, разумеется, совершенно ясно, чего вы добиваетесь. У вас нет ни намерения, ни желания формально предъявить мне обвинение в создании помех для расследования убийства, поскольку это хлопотно и бесполезно. Вы лишь хотите узнать, располагаю ли я какой-либо полезной информацией по делу, расследование которого поставило вас в тупик, и, если она у меня есть, - содержание ее. Я готов удовлетворить полностью ваше желание. Как вам известно, мастер Гудвин обладает изумительной памятью. Арчи, сообщи мистеру Кремеру полностью, абсолютно ничего не пропуская, всю нашу беседу с мисс Портер вчера. Я на секунду зажмурился, чтобы сосредоточиться. Передать все полностью, не перепутать названия, даты, и как Вулф довел все до главного, - было делом немного сложным. Очевидно, что по той же самой причине он хотел, чтобы Кремер услыхал все, а я должен был рассказать это так, чтобы он не прерывал меня, вставляя что-то или добавляя. Начал я довольно медленно, потом разговорился и запнулся только раз, сказав "вымогательство" вместо "попытка вымогательства", однако сам тут же поправился. Перед самым концом, понимая, что справился с задачей, я откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу, подчеркивая этим, что для меня воспроизвести все так ничего не стоит. Заканчивая рассказ я зевнул. - Извините меня, - заметил я, - но я немного недоспал. Я ничего не пропустил? - Нет, - ответил Вулф. - Удовлетворительно. - Он посмотрел на Кремера. - Ну вот, вам теперь известно все, каждое слово. Как вы сами видите, никаких попыток помешать расследованию убийства не было, и даже слово "убийство" было упомянуто лишь между прочим. Я охотно предоставляю вам всю информацию, полученную мною от нее. - Да? - Никакой признательности в голосе Кремера не прозвучало. - Все это я могу изложить в нескольких словах. Вы абсолютно ничего мне не сообщили. Я не верю вам, и вы не можете рассчитывать, что поверю. Почему же тогда вы отпустили ее? По вашим словам, вы загнали ее в угол, из которого она ни за что не могла бы выкарабкаться, однако вы прекратили беседу с ней и отправили ее домой. Почему? Вулф поднял руку. - Да потому, что в тот момент от нее было больше нечего ждать. Она опознала Икса для меня или, точнее говоря, сделала весьма основательный намек, который мне нужно было подтвердить. Я сделал это. Теперь, когда мне известен он или она, остальное труда не составит. Кремер достал сигару из кармана, сунул ее в рот и закусил. Заявление Вулфа не произвело на меня такого впечатления, как на него. Еще вчера, когда я увидел, как Вулф, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза и принялся жевать губами, мне уже было понятно, что следует ожидать сенсацию, хотя я и не думал даже, что это будет сделано столь эффектно. Я опять зевнул, чтобы не выдать Кремеру того факта, что для меня это такая же новость, как и для него. Кремер вынул сигару. - Вы это серьезно, да? Вам известно, кто убил Саймона Джекобса, Джейн Огильви и Кеннета Реннерта? Вулф покачал головой. - Я не сказал этого. Мне известно, кто писал эти вещи и организовал предъявление исков по делам о плагиате. Вы расследуете несколько убийств, я же расследую несколько фактов мошенничества. Правда, оба Икса являются одним и тем же человеком, но мне нужно лишь разоблачить мошенника, разоблачить убийцу - ваше дело. - И вы знаете, кто он? - Да. - И вам это стало известно из того, что вам вчера рассказала Алиса Портер, а Гудвин все рассказал сегодня мне? - Да, и мне удалось подтвердить сделанный ею намек. Кремер сжал в руке сигару, которую, наверное, уже и жевать было невозможно, не говоря уже о том, чтобы курить. - Ну, хорошо. Вы к подобной лжи никогда не прибегаете. Что же это за намек? - Вы его тоже слыхали. - Вулф сложил руки на животе. - Всего, что вам сообщили здесь, вполне достаточно. Я предложил мистеру Гудвину полностью повторить вам всю беседу и сообщил вам, что в ней содержалось точное указание, позволяющее установить личность Икса только потому, что считал себя вашим должником, а я не люблю быть в долгу. Я понимаю, чего вам стоило извиниться передо мною. Для этого нужна была большая сила воли, и я очень ценю это, несмотря на то, что вы поступили так в отчаянии, так как при расследовании зашли в тупик и, принеся извинения, тут же немедленно заговорили со мной в столь обычной для вас манере. Теперь мы с вами квиты. Вам теперь известно абсолютно все, что известно мне, и теперь интересно, кто из нас окажется первым, - вы в аресте убийцы или а в разоблачении мошенника. Кремер сунул было сигару опять в рот, обнаружил, правда, слишком поздно, что она превратилась в какой-то бесформенный комок, выхватил ее изо рта и швырнул в мою корзинку для мусора, промахнувшись фута на два. Еще некоторое время назад, когда я часа два ломал голову, пытаясь сообразить, что придумает Вулф, чтобы снова оказать давление на Алису Портер, я сказал вам, что вы, наверное, уже все поняли и отнесли меня к числу болванов. Теперь же вы, наверное, зачислили сюда не только меня, но и Кремера, поскольку вы, несомненно, догадались, о чем именно проговорилась Алиса Портер, и вам теперь известно, кто Икс. Но вы-то читаете, а мы с Кремером только слушали. Если вы не видите большой разницы в этом, испробуйте такое положение на себе. Однако даже если вам и известна теперь личность Икса, я все равно продолжу рассказ, так как вам интересно будет знать, как же Вулф разоблачил его... или ее. Минут через десять, уходя, Кремер был до того взбешен, что даже уже не мог больше проявлять любопытства. Я проводил его в вестибюль, чтобы убедиться, как он уйдет, а не останется у нас в доме, предварительно хлопнув дверью. Едва я вошел в кабинет, как раздался телефонный звонок, и я снял трубку. Звонил Сол Пензер. Он спросил Вулфа. - Ты еще можешь застать мисс Баллард до того, как она уйдет на завтрак, - сказал он, беря телефонную трубку. Я, может быть, не всегда очень хорошо понимаю намеки, но этот понял и ушел. 18 Один из лучших способов произвести на женщину, как старую, так и молодую, хорошее впечатление, это пригласить ее на завтрак в ресторан "Рустермана", который принадлежал Марко Вукчичу до самой его смерти, Вулф все еще душеприказчик собственности, оставшейся после Вукчича, и поэтому, как только Феликс увидел нас с Корой Баллард, когда мы пробирались по залу, он сейчас же провел нас к постоянно зарезервированному для меня столику, у стены слева. - Вы ведете себя так, словно заранее стараетесь произвести на меня впечатление, - заметила Кора Баллард, когда мы сели и взяли салфетки. Я полностью согласен с правилом Вулфа не обсуждать деловые вопросы за едой, но на этот раз мне пришлось нарушить его, поскольку Кора должна была вернуться к себе к половине третьего для встречи с кем-то. Поэтому сразу же, как только мы сделали по глотку коктейля, я сказал, что ей, вероятно, известно многое о всех членах НАПИД. "Нет, - ответила она, - не о всех". Многие живут в различных районах страны, а из тех, что проживают в Нью-Йорке, не все принимают активное участие в деятельности НАПИД. Ну, а как хорошо она знает Алису Портер? Довольно хорошо: она аккуратно посещала заседания членов своей секции, а в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, когда издательская фирма "Бест и Грин" приняла к опубликованию ее книгу "Мотылек, который питался земляными орехами", Портер несколько раз приходила в НАПИД для консультаций по договору. Некоторое время мы занимались поданным нам блюдом. Я вскоре сказал ей, что пытаюсь выяснить местонахождение документа, который, как у нас есть основания предполагать, Алиса Портер оставила на хранение кому-то. Оставляют ли члены НАПИД какие-либо важные документы на хранение в канцелярии Ассоциации? Нет, не оставляют, так как Ассоциация не располагает необходимыми возможностями для этого. Где или кому, по ее мнению, Алиса Портер могла оставить нечто весьма важное, ну, например, пакет, подлежащий вскрытию только в случае ее смерти? - Понимаю! - воскликнула Кора Баллард, не успев донести вилку до рта. - Это, может быть, довольно умно, если... А что в этом пакете? - Не знаю. Я не знаю даже, существует ли он. Большую часть своего времени детективы тратят на поиски вещей, вообще не существующих. По мнению мистера Вулфа, возможно, что она оставила такой пакет вам на хранение. - Нет, она нам ничего не оставляла. Если бы мы оказывали подобные услуги членам нашей Ассоциации, нам пришлось бы завести специальное хранилище. Однако возможно, что я могу подсказать вам кое-что. Дайте-ка мне подумать... Алиса Портер... Кора Баллард немного поела и потом перечислила шесть возможностей: 1 Личный сейф Алисы Портер в банке, если он есть у нее. 2. Мистер Арнольд Грин из издательства "Бест и Грин", которое опубликовало ее книжку. Он принадлежал к числу издателей, всегда готовых сделать одолжение автору, даже такому, книга которого оказывалась неудачной. 3. Ее родители, проживавшие, как казалось мисс Баллард, кажется, в штате Орегон. 4. Ее литературный агент, если он все еще есть у нее. После опубликования, книги Портер ее агентом некоторое время был Лил Бэскомб, но возможно, что позднее он отказался от нее. 5. Владелица пансиона "Колландер хауз" на Восемьдесят второй Западной улице для девушек и женщин с очень ограниченными средствами для жизни, в котором Алиса Портер прожила несколько лет. Фамилия этой женщины, кажется, Гэрвин. Одна из девушек, работающих в канцелярии НАПИД, и сейчас еще живет у нее. Миссис Гэрвин относится к числу таких женщин, которым любой доверит все, что угодно. 6. Юрист, который вел ее дело об иске к Эллен Стюрдевант. Кора Баллард не помнила его фамилии, но я видел ее в кипе бумаг, в которой рылся у нас дома. В течение всех прошлых лет я много раз гонялся за чем-то недостижимым, но сейчас это, пожалуй, было самое абсурдное занятие в моей жизни - приставать с расспросами ко многим незнакомым лицам о чем-то, чего, может быть, вообще не существовало, а если и существовало, то они могли ничего не знать об этом, ну, а если кто-либо из них и слыхал, почему он должен бы был рассказывать мне об этом? Всего я потратил часов пять на разговоры. Вначале я направился к литературному агенту Лилу Бэскомбу, поскольку его контора находилась совсем недалеко от ресторана. Он ушел обедать, но должен был вернуться с минуты на минуту. Я прождал минут пятьдесят, а когда Бэскомб вернулся в 3.33, он с трудом ворочал языком. Ему пришлось некоторое время вспоминать, кто такая Алиса Портер. Ах, да, это та самая... Вскоре после опубликования книги Портер некоторое время была его клиенткой, но он отказался от нее, как только она возбудила дело о плагиате. По его тону я понял, что любой, кто выдвигает обвинения в плагиате, является своего рода паразитом. В конторе юриста я прождал всего минут тридцать, что уже было достижением. Он заявил, что будет рад помочь мне. Когда юрист заявляет о своей готовности помочь с радостью, он имеет в виду, что с радостью поможет вам освободиться от той информации, которой вы располагаете в то же самое время тщательно уклоняясь от обременения вас информацией, которой у вас еще нет. Этот тип не хотел даже признавать, что ему известна некая Алиса Портер, до тех пор, пока я не сказал ему, что читал три подписанных им письма, в которых он называет ее своей клиенткой. В конце концов мне удалось узнать от него, что он уже в течение некоторого времени не видел ее и не переписывался с ней. В течение двух лет? Трех? Он уклонялся от определенного ответа, но сказал, что в течение длительного периода времени. Что же касается информации, от которой он хотел мне помочь освободиться, могу лишь сказать, что и после моего ухода он знал столько же, сколько и до этого. В контору издательства "Бест и Грин" я попал только после пяти, рискуя не застать Грина. Секретарша прекратила красить губы и заявила, что мистер Грин занят на совещании. Я уже начал спрашивать ее, сколько, по ее мнению, продлится совещание, как из соседней комнаты вышел человек и направился к выходу. - Мистер Грин, тут к вам, - объявила секретарша. Я сейчас же назвал свою фамилию и хотел заговорить с ним, но он буркнул: "Спешу на поезд", - и скрылся. Вот видите, как я "застал" его. Таким образом, я использовал уже половину возможностей, перечисленных Корой Баллард. В Нью-Йорке имеется около тысячи банков, сдающих сейфы частным лицам, но я не обладал ключами к ним, да и, кроме того, служебный день уже закончился. Можно было бы сесть в самолет и отправиться в Орегон в поисках родителей Алисы Портер, но мне это показалось несколько опрометчивым. Найти такси в такое время дня в Манхэттене было, по существу, делом безнадежным, но мне это все же удалось, и я велел водителю отвезти меня на Восемьдесят вторую Западную улицу. Я ожидал, что пансион "Колландер хауз" будет хуже. Перед девушкой в маленькой аккуратной конторке на столике стояла вазочка с маргаритками; в большой комнате рядом с вестибюлем, в которой она попросила меня подождать миссис Гэрвин, я увидел еще две вазы с маргаритками, удобные кресла, а пол был застлан ковром, На этот раз я ждал минут тридцать, а когда миссис Гэрвин, в конце концов, все же появилась, один лишь взгляд ее проницательных серых глаз подтвердил утверждение Коры Баллард, что этой женщине любой может доверить что угодно. Конечно, она помнила Алису Портер, которая жила у нее с августа тысяча девятьсот пятьдесят первого года до мая тысяча девятьсот пятьдесят шестого. Эти даты она хорошо помнила потому, что еще на прошлой неделе выясняла их по требованию детектива из городской полиции, а только сегодня утром сделала это еще раз по просьбе одной женщины, приходившей справляться о мисс Алисе Портер. Миссис Гэрвин не видела Алису Портер уже года три и ничего не хранила для нее. Но, может быть, у нее где-нибудь завалялась такая маленькая вещица, как пакетик? Она опять ответила отрицательно, что, вообще говоря, абсолютно ничего не значило. Миссис Гэрвин была занятой особой, и ей легче было ответить отрицательно, чем объяснять мне, что я не имею вообще никакого права спрашивать ее о чем-либо, а потом еще выслушивать мои объяснения, почему я задаю ей подобные вопросы. Ложь не является ложью при ответе на вопрос, который спрашивающий не должен задавать. В общей сложности, чертовски плохо и неудачно проведенное время, поскольку я не добыл ни единой крупинки. Ближайшее будущее казалось мне таким же унылым, как и ближайшее прошлое, - еще один обед для Вулфа без мяса, еще один день без пива. Шеф сидит за письменным столом, уставившись в пространство, и страдает в унынии. Когда я выходил из такси перед нашим домом, у меня мелькнула мысль отправиться в забегаловку Барта за углом, поесть там котлет с капустным салатом и часок поболтать о делах на белом свете, но тут же решив, что нельзя лишать Вулфа общества, я поднялся на крыльцо, открыл дверь своим ключом и замер на пороге от изумления. Вулф выходил из кухни, неся большой поднос со стаканами. Он проследовал в кабинет. Я закрыл дверь и прошел вслед за ним, а затем остановился и огляделся. Одно из кресел, обитых желтой кожей, стояло около моего стола. Еще шесть кресел, по три в ряду, стояли перед столом Вулфа, а пять - около большого глобуса. Столик у дальней стены был покрыт желтой скатертью с коллекцией различных напитков на нем. Сейчас Вулф переставлял стаканы с подноса на столик. - Могу я помочь? - спросил я. - Не нужно. Все уже сделано. - Очевидно, предстоит солидная вечеринка? - Да, в девять часов. - И все гости уже приглашены? - Да. - А я приглашен? - Я все время спрашивал себя: где ты? - Работал, но пакета не нашел. Разве Фриц заболел? - Нет. Он жарит бифштексы. - Что?! Для вечеринки? - Нет. Мне предстоит работа, и я предпочитаю заниматься ею не на пустой желудок. - А мне вы дадите кусок бифштекса? - Да. Там готовится два. - В таком случае я поднимусь к себе причесаться. Я ушел. 19 Вулф, сидевший за письменным столом, оставил кофейную чашку и посмотрел на экс-председателя Объединенной комиссии по вопросам плагиата. - Применяемый мною метод, мистер Харвей, - сухо сказал он, - нравится мне больше. После того как я закончу, можете задавать мне вопросы, если вы сочтете, что я не ответил на них. - Он взглянул направо и налево. - Конечно, я мог бы назвать виновную и сообщить вам о наличии у меня достаточных доказательств, чтобы осудить ее, но хотя тем самым я выполнял бы свою задачу, это не удовлетворит ваше любопытство. Мортимер Ошин занимал кресло, обитое красной кожей. Члены комиссии и секретарь располагались в шести желтых креслах веред столом Вулфа. В переднем ряду, ближе всех ко мне, сидела Эми Винн, а дальше Филипп Харвей и Кора Баллард. Во втором ряду расположились Рубен Имхоф, Томас Декстер и Джеральд Кнапп - все издатели. Места вокруг большого глобуса заняли Дол Боннер, Сэлли Корбетт, Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер. Отдельно от всех у моего стола сидела Алиса Портер, спокойно попивавшая ситро. Я пил кофе, а другие - по выбору: джин с тонизирующей водой, виски с содовой водой, виски с водой, водку с имбирным пивом, просто виски, а Ошин - коньяк. Он, очевидно, знал толк в коньяке. Сделав глоток, Ошин попросил у меня бутылку, долго изучал ярлык, сделал еще глоток, а потом воскликнул: "Бог мой! Сколько еще у вас такого же?" Я, конечно, понял намек, налил ему еще, и он по меньшей мере минут пять не курил. - Я должен объяснить вам, - продолжал Вулф, снова посмотрев направо и налево, - внезапную вспышку негодования мисс Портер. Она имела основания для этого, ибо пришла сюда потому, что я солгал ей. Я сообщил мисс Портер по телефону, что намереваюсь вручить ей документ, подписанный мистером Имхофом и мисс Винн в обмен на документ за ее подписью. Слово - намереваюсь" не совсем соответствует случаю. Я не сомневаюсь, что после окончания нашей беседы мисс Портер не будет опасаться возбуждения дела против нее мистером Имхофом или мисс Винн, но, разговаривая с ней сегодня по телефону, я не намеревался передавать ей такой документ. Справедливости ради я признаю обоснованным негодование мисс Портер, когда, приехав ко мне, она обнаружила тут толпу. Она не покинула нас только потому, что я сообщил ей о своем намерении продемонстрировать перед вами ее виновность в совершении преступного акта и посоветовал ей послушать меня - она осталась. - Но вы только что признались, что вы лжец! - крикнула Алиса Портер. - Прежде всего по существу, - игнорируя ее и обращаясь к членам комиссии, продолжал Вулф. - А также о выводах, сделанных мною, после чего последуют и необходимые детали. Восемь дней назад мистер Гудвин подробно доложил вам о его кратких разговорах с Саймоном Джекобсом, Кеннетом Реннертом, Джейн Огильви и Алисой Портер. Не знаю, обратил ли кто-либо из вас внимание на то, что его разговор с мисс Портер был весьма примечательным, точнее говоря, примечательным было то, что сказала она. Он сообщил ей, что одна нью-йоркская газета рассматривает вопрос о приобретении права на опубликование в ряде номеров ее книги. И что же она ответила? Она ответила, что ПОДУМАЕТ. Все вы знаете писателей лучше меня, но и я немного разбираюсь в людях. Никаких вопросов она не задавала и вообще больше ничего не сказала. Мисс Портер вовсе не является знаменитым и преуспевающим автором; ее единственная опубликованная книга оказалась слабой, а ее рассказов по количеству и качеству вряд ли достаточно для поддержания ею своей репутации в качестве профессиональной писательницы. И тем не менее она не поинтересовалась у мистера Гудвина даже названием газеты. Она вообще ничего у него не спрашивала. Я подумал, что это весьма примечательно, а вы? - Я тоже так подумала, - заявила Кора Баллард. - Однако я понимала, что она находится в сложном положении, так как напугана. - Чем? Если она сомневалась в добропорядочности мистера Гудвина, если она не верила, что у него есть такое предложение от газеты, почему же она не расспросила его? Почему она даже не попыталась выяснить название газеты? Полагаю, что у меня были довольно серьезные основания прийти к выводу: она не сомневалась в мистере Гудвине и не подозревала его, а ЗНАЛА, что он лжет. Ей было известно, что ваша комиссия поручила мне расследовать всю эту историю и что теперь Гудвин обманным путем пытался получить у нее копию ее рукописи, послужившей основанием для предъявления ею претензии к мисс Винн. В тот момент... - Каким образом она могла ЗНАТЬ? Кто сообщил ей? - потребовал Харвей. - Конечно, это важно, - кивнул Вулф. - В то время такой мой вывод большого значения не имел. Однако уже на следующий день, когда стало известно об убийстве Саймона Джекобса, он приобрел несколько большее значение, стал еще более значителен после убийства Джейн Огильви и оказался исключительно важным, когда был убит и Кеннет Реннерт, а Алиса Портер все еще оставалась живой. Она оказалась в центре нашего внимания, однако я продолжал сомневаться, что нашел, кого искал, ибо не верил, что мисс Портер изобрела определенный стиль в рассказе "Только любовь" для иска к Эллен Стюрдевант, имитировала его в "Все мое - твое" в качестве основы претензии Саймона Джекобса к Ричарду Экклзу, еще раз повторила тот же стиль в "На земле, не на небесах" для иска Джейн Огильви к Марджори Липпин, но уже "Счастье стучится в дверь" для иска к Эми Винн написала в своем собственном стиле. Однако вчера вечером... - Минуточку, - прервал его Мортимер Ошин. - Ну, а что, если она отдавала себе отчет в том, как все это будет выглядеть? - В бокале у него все еще было немного коньяку, и он все еще не курил. - Вот именно, мистер Ошин. Вчера мистер Гудвин привез Алису Портер сюда и после часовой беседы с ней я сам задал такой вопрос себе. Что, если она оказалась достаточно проницательной, чтобы заранее, договорившись с Саймоном Джекобсом о его роли в сговоре против Ричарда Экклза, выработать такой план дальнейших действий, который из-за своей фантастичности отведет от нее даже малейшие подозрения? После часового разговора с мисс Портер я подумал, что такое потрясающее коварство в ней нельзя исключить и, во всяком случае, возможность этого следует иметь в виду. После ухода мисс Портер я потратил еще час на телефонные разговоры с пятью весьма компетентными детективами, иногда помогающими мне. Сегодня утром в восемь часов они все собрались у меня, и я дал им соответствующие задания. Все они сейчас здесь, и я хочу представить их вам. Вы можете повернуть головы? Все повернулись. - Впереди слева - мисс Теодолинда Боннер, а за ней мисс Салли Корбетт. Позади слева мистер Сол Пензер, рядом мистер Фред Даркин, а справа мистер Орри Кэтер. Я должен сказать, что перед уходом для выполнения моих поручений каждый из них взял фотографию Алисы Портер, полученную мистером Пензером в редакции одной газеты. Я попрошу каждого из них доложить вам результаты... Мистер Кэтер? Орри встал, подошел к столу Вулфа и повернулся к членам комиссии. - Мне было поручено узнать, - начал он, - поддерживала ли она какую-либо связь с Саймоном Джекобсом. Конечно, проще всего было бы расспросить его вдову. Я явился к ней домой, но никого не застал. Я попытался поговорить с соседями и... - Покороче, Орри. Только самую суть. - Слушаю, сэр. В конце концов мне удалось найти ее в доме приятельницы в Нью-Джерси. Она не хотела разговаривать, и мне пришлось провести с ней некоторое время. Я показал ей фотографию, и она опознала ее. Она видела объект дважды, три года назад. В обоих случаях у них дома, куда объект являлся для встречи с ее мужем и в каждом случае оставался там часа два с лишним. Вдове неизвестно, о чем они разговаривали. Саймон Джекобс тогда сказал жене, что речь шла о рассказах для какого-то журнала. Я пытался уточнить время визитов, однако вдова могла лишь сказать, что это произошло весной тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, причем второй визит состоялся недели через три после первого. Джекобс не сообщил жене фамилии объекта. - Уверенно ли она опознала фотографию? - спросил Вулф. - Да, вполне. Она сразу опознала ее и сказала, что... - Вы - лжец! - крикнула Портер. - Я никогда не приходила к Саймону Джекобсу и вообще никогда не встречалась с ним! - У вас будет возможность высказаться, мисс Портер, - заметил Вулф, - и вы сможете говорить сколько хотите... Орри, этого достаточно. Мисс Корбетт? Сэлли Корбетт - одна из тех двух женщин, которые года два назад заставили меня почувствовать, что мое отношение к женщинам-детективам, возможно, не совсем справедливо. Второй такой женщиной является Дол Боннер. Внешне они совершенно различные, но обе таковы, что заставляют посматривать на них, а вдобавок ко всему они еще и хорошие оперативницы. Сэлли встала на место Орри у стола Вулфа, взглянула на него и, получив кивок, повернулась к аудитории. - Я имела такое же поручение, как и мистер Кэтер, - сообщила она, - но вместо Саймона Джекобса должна была заняться Джейн Огильви. Ее мать, мисс Огильви, я смогла повидать сегодня только во второй половине дня, показала ей фотографию и спросила, видела ли она когда-либо это лицо. После тщательного ознакомления с фотографией она ответила, что, пожалуй, да, видела. По ее словам, как-то однажды, года два назад, объект пришел к ее дочери, и они отправились в "келью". Если вы читали газеты, вам, должно быть, известен этот домик, который Джейн называла своей "кельей". Примерно через полчаса они вернулись в дом (потому что в "келье" не работала электрическая печка), прошли в комнату Джейн и пробыли там часа три или даже больше. Миссис Огильви не известна фамилия объекта, и она никогда больше ее не видела. По некоторым другим данным она полагает, что объект приходил к ее дочери в феврале тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Ее опознание фотографий не было категоричным, но она заявила, что сможет сказать определенно, если ей лично покажут эту особу, а не ее фотографию. Я искоса взглянул на Алису Портер. Полузакрыв глаза, наклонившись вперед, закусив губы, она напряженно сидела на краешке кресла. Не обращая внимания на то, что на нее были устремлены девять пар глаз, включая мои, она смотрела только на Вулфа. Она не отвела глаз от него и после того, как Сэлли села, а ее место у стола Вулфа занял и заговорил Фред Даркин. - Мое поручение касалось Кеннета Реннерта, и трудность его состояла в том, что у него не было ни вдовы, ни матери или кого-либо еще. Я разговаривал примерно с двадцатью лицами другими жильцами из этого же дома, с управляющим домом, с друзьями и знакомыми, но никто из них не опознал фотографии. Двое или трое из них посоветовали мне навести справки в ресторане на Пятьдесят второй улице, где Реннерт часто завтракал, а иногда и обедал, и только тут мне удалось что-то узнать. Один из официантов, обслуживающих столик, за которым обычно сидел Реннерт, сказал, что, как ему кажется, объект однажды завтракала здесь с Реннертом и раз обедала. Официант был очень сдержан, так как, конечно, знал об убийстве Реннерта. Возможно, что он разговорился бы, если бы я сунул ему двадцатку, но это было полностью исключено. По его мнению, это было зимой или весной прошлого года. Он сказал, что мог бы ответить более определенно, если бы увидел объект в жизни, а не на фотографии. Реннерт ему нравился. Я сказал ему, что наша беседа поможет найти убийцу, и только поэтому он вообще разговаривал со мной. Мне кажется, что если бы мне удалось убедить его в том, что он действительно может быть нам полезен, и если бы он увидел объект снова... - Довольно, Фред, - остановил его Вулф. - О "если" мы будем говорить потом. Мистер Пензер? Я должен предварительно объяснить комиссии, что задание мистера Пензера носило иной характер. Для его выполнения требовалось незаконно проникнуть в частную квартиру. Да, Сол? - Вчера вечером, - начал Сол, стоя лицом к Алисе Портер, - в соответствии с полученными мною инструкциями, в десять часов двадцать минут я приехал к дому Алисы Портер около Кармела. Подобранным заранее ключом я открыл дверь, вошел в дом и произвел обыск в нем. На полке в одном из шкафов я нашел двадцать пять страниц машинописного текста, скрепленных вместе. На первой странице заголовок: "СЧАСТЬЕ СТУЧИТСЯ В ДВЕРЬ". Алиса Портер. Это был оригинал, а не копия. Я передал все мистеру Вулфу. Сол взглянул на Вулфа, который заявил: - Эта вещь сейчас у меня в ящике стола. Я прочитал ее. Сюжет, персонажи и действие идентичны с содержанием рукописи рассказа "Счастье стучится в дверь" Алисы Портер, найденной в папке в конторе издательства "Вик тори пресс", но написанной в обычном для Алисы Портер стиле, которым написана ее опубликованная детская книжка "Мотылек, который питался земляными орехами", в то время как рукопись, обнаруженная мистером Пензером, написана тем изобретенным ею стилем, которым написаны произведения, послужившие основанием для предъявления трех упоминавшихся выше исков. Давайте назовем их "А" и "Б". Естественно предположить, что, работая над произведениями, явившимися основанием для предъявления ею иска к Эми Винн, Портер использовала и стиль "А" и стиль "Б", однако по какой-то причине решила использовать то, что было написано ею в стиле "Б". Ну, а что еще вы нашли, Сол? - В доме я ничего больше не обнаружил, - продолжал Сол, не сводя глаз с Алисы Портер. - Ее машина стояла у дома, так как она сама уехала в Нью-Йорк с мистером Гудвином в его машине. Я произвел обыск в ее машине и под передним сиденьем нашел кухонный нож в семь дюймов длиной и шириной лезвия в дюйм, с черной ручкой, завернутый в газету. Я передал его мистеру Вулфу, и если он исследовал... Сол подпрыгнул. Алиса Портер соскочила с кресла и с протянутыми руками, на которых, словно когти, были скрючены пальцы, бросилась на Эми Винн. Однако я оказался начеку и схватил ее за правую руку чуточку раньше, чем Сол успел сделать это с ее левой рукой, хотя ей удалось все же царапнуть мисс Винн по лицу. Филипп Харвей, сидевший справа от Винн, тоже попытался вмешаться; а Рубен Имхоф вскочил и наклонился над Винн, чтобы защитить ее. Алиса Портер хотела было вырваться из наших рук, но мы прижали ее к столу Вулфа, и она перестала сопротивляться. - Грязная ты тварь! - гневно смотря на Эми Винн, крикнула она. - Лгунья, обманщица! Мерзкая... - Поверните ее ко мне! - резко бросил Вулф и после того, как мы сделали это, спросил у нее: - Вы что, сошли с ума? Портер молчала, тяжело дыша. - Почему вы бросаетесь на мисс Винн? - продолжал Вулф. - Не она вас загнала в угол, а я. - Никуда вы меня не загнали. Скажите им, чтобы отпустили меня. - Вы будете вести себя как полагается? - Да. Мы выпустили Портер, но встали между нею и Эми Винн. Портер вернулась к своему креслу, села и взглянула на Вулфа. - Если вы заодно с ней, вы еще пожалеете об этом, - заявила она. - Вы имеете дело с лгуньей и убийцей, которая теперь хочет обвинить меня во всем этом, но ей это не удастся. У вас тоже ничего не получится. Все утверждения о моих встречах с этими лицами - ложь. Я никогда с ними не встречалась. И если какая-то рукопись была найдена в моем доме, а нож в моей машине, это она подбросила их мне... Или вы сами. - Вы что, утверждаете, что Эми Винн убила Саймона Джекобса, Джейн Огильви и Кеннета Реннерта? - Да, утверждаю. Как бы мне хотелось, чтобы я никогда даже не была знакома с ней! Она - лгунья, мошенница, двуличная тварь, убийца, и я все это могу доказать. - Как? - Не беспокойтесь, могу. У меня есть пишущая машинка, на которой она печатала "Только любовь", а потом уговорила меня использовать это для предъявления иска к Эллен Стюрдевант. Больше я ничего не скажу вам. Если вы заодно с ней, вы еще пожалеете об этом. - Портер встала и пыталась оттолкнуть меня. - Прочь с дороги! - Однако мы с Солом остались на своих местах. - Я вовсе не на ее стороне, мисс Портер, - еще более резко ответил Вулф. - Наоборот, я - с вами, но только до известной степени. Я намерен задать вам один вопрос и не вижу причин, почему бы вам не ответить на него. Написали ли вы подробное сообщение о вашей связи с мисс Винн и в запечатанном конверте вручили кому-нибудь с указанием вскрыть только после, вашей смерти? Портер так удивилась, что даже снова опустилась в кресло. - Как вы узнали, об этом? - Я не узнал, я лишь только сделал предположение, поскольку это было наилучшим и наиболее естественным объяснением того, почему вы остаетесь живой и не беспокоитесь. Где он? Вы вполне можете сообщить мне об этом, так как его содержание уже больше не секрет. Суть содержания вы уже рассказали нам. Где он? - У женщины по фамилии Гэрвин. У миссис Рут Гэрвин. - Прекрасно, - Вулф откинулся на спинку кресла и вздохнул. - Все было бы проще для нас обоих, если бы вы были откровенны со мной вчера вечером. Вы избавили бы меня от необходимости разыгрывать тут эту комедию для того, чтобы вынудить вас заговорить. Мисс Винн не подбрасывала вам ни рукопись, ни нож, а мистер Пензер не рылся в вашем доме. Вчера он потратил целый день на то, чтобы сочинить и перепечатать якобы обнаруженную им рукопись, поскольку я не исключал возможности, что вы потребуете показать ее вам. - В таком случае все это ложь? В таком случае вы тоже причастны к этому! Вулф покачал головой. - Нет, если под "этим" вы имеете в виду сговор с мисс Винн с целью возложить на вас вину за преступления, совершенные ею. Да, если вы подразумеваете трюк, выполненный для того, чтобы заставить вас сказать правду. Ни мистер Кэтер, ни мисс Корбетт, ни мистер Даркин не лгали; они лишь создали у вас впечатление, что предъявляли различным лицам ВАШУ фотографию, хотя в действительности они предъявляли фотографию мисс Винн. Да, кстати, теперь мы можем послушать мисс Боннер. Можете не вставать, мисс Боннер, пожалуйста, покороче. Дол Боннер откашлялась. - Я показала фотографию Эми Винн хозяйке пансиона "Колландер хауз" на Восемьдесят второй улице миссис Рут Гэрвин. Она сообщила, что Эми Винн проживала у нее в течение трех месяцев зимой тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года, причем в то же время там жила Алиса Портер. Этого достаточно? - Пока да. - Вулф обвел взглядом всех членов комиссии. - По-моему, этого достаточно. Я установил связь между мисс Винн и каждым из ее четырех сообщников. Если хотите, я могу собрать необходимые доказательства для того, чтобы осудить мисс Винн за ее мошенничество, но это будет ненужная трата ваших денег и моего времени. Ведь мисс Винн будут судить не за вымогательство, а за убийства, что уже не ваше дело, поскольку этим займутся полиция и окружной прокурор. Что же касается... - А я не верю этому! - прервал его Рубен Имхоф. - Честное слово. НЕ МОГУ поверить! Эми, скажите же что-нибудь. Не сидите вы молча! Скажите что-нибудь! Теперь уже я снова сидел на своем месте и, протянув руку, мог бы коснуться Эми Винн. Она не шелохнулась с той минуты, когда Вулф спросил Алису Портер о пакете, и, крепко прижимая руки к груди, сидела, откинувшись далеко назад. На ее правой щеке от глаза чуть ли не до самого подбородка краснели две царапины, сделанные ногтями Портер. По всей вероятности, она не слышала даже слов Имхофа, так как не обратила никакого внимания на него. Она не сводила глаз с Вулфа. Губы у нее двигались, но она молчала. Мортимер Ошин схватил свой пустой бокал, подбежал к столику с вином, налил себе тройную порцию коньяка, сделал глоток и вернулся на свое место. - Вы знали об этом уже в первый же день, - едва слышным голосом заговорила Эми Винн, обращаясь к Вулфу. - В первый же наш визит к вам. Да? - Нет, мадам, у меня даже и подозрения не было. Я же не хиромант. - Когда же вы узнали? - словно в трансе продолжала Винн. - Вчера вечером Алиса Портер непреднамеренно дала мне намек. Я доказал ей, что ее положение безнадежно, и сообщил что посоветую вам привлечь ее к ответственности, но ее это не обеспокоило, и она ответила, что вы не посмеете. Однако как только я добавил, что дам такой же совет мистеру Имхофу она встревожилась. Это навело меня на серьезные размышления. Подумав, а отправил ее домой и занялся тем, что мне следовало бы сделать давно, если бы у меня были хотя бы малейшие основания подозревать вас. Я прочитал роман "Постучи в мою дверь", или, во всяком случае, достаточно из него, и пришел к выводу, что именно вы написали все те три вещи, которые легли в основу трех предъявленных претензий. Для меня это стало совершенно очевидным из особенностей вашего литературного стиля. - Нет, - медленно качая головой, возразила она, - вы знали раньше. Вы знали это во время нашего третьего визита к вам, так как заявили тогда, что, возможно, Иксом является один из нас. - Тогда это были лишь слова. В то время все могло быть. - Но я убеждена, что вы знали, - продолжала настаивать она. - Я не сомневалась, что вы прочитали мою книгу. Именно этого я и опасалась после нашего второго визита к вам, когда вы сообщили, что сравнивали произведения, о которых идет речь. Я поняла, как глупо я поступила, не написав их различными стилями, но, понимаете я даже не думала, что у меня есть какой-то свой литературный стиль. Мне казалось, что им обладают только известные писатели. Я поступила глупо, и это было большой моей ошибкой, не так ли? Все присутствующие, не отрываясь, смотрели на нее, и неудивительно. По ее тону и выражению ее лица можно было подумать, что Вулф читает лекцию о технике творчества писателей, и ей очень хочется все запомнить. - Я сомневаюсь, что это, пожалуй, несколько неосмотрительно. В конце концов никто до меня ведь не сравнивал эти вещи, и даже я не стал бы сравнивать их с вашим романом без намека мисс Портер. Нет, мисс Винн, я не хочу даже сказать, что вы допустили какую-либо ошибку. - Нет, допустила, - возмущенно возразила она. - Вы сейчас так говорите лишь из вежливости. Я ошибалась всю свою жизнь, но самую большую ошибку сделала, когда решила стать писательницей. Правда, тогда я была еще молода. Не возражаете выслушать меня? Мне хочется рассказать. - Пожалуйста, но вас слушают четырнадцать человек. - Но я хочу рассказать вам. Я хотела сделать это еще после нашего первого визита, когда подумала, что вы знаете. Если бы я только поговорила с вами тогда, мне не пришлось бы... сделать то, что я сделала. Я не ожидала услышать от вас, что я не сделала каких-либо ошибок. Мне не следовало говорить о вас Алисе. Уже в начале беседы сегодня вы сказали, что сосредоточили внимание на ней, когда она выдала свою осведомленность о расследовании, ведущемся вами по поручению нашей комиссии после того, как мистер Гудвин сообщил ей о предложении одной газеты. Однако я допустила по отношению к ней ошибку похуже, когда она обвинила меня в плагиате ее вещи, на основании которой был якобы написан мой роман. Конечно, я понимала, что меня постигло справедливое и вполне заслуженное наказание, но ведь прошло столько лет после опубликования моей книги и трех переизданий, полностью распроданных, тем более что некоторое время она даже числилась в списке бестселлеров! Неудивительно, что после получения моим издателем письма от Алисы я просто потеряла голову, что, конечно, было моей кошмарной ошибкой. Мне следовало бы сказать ей, что я не заплачу ей ни цента и пусть только она попробует заставить меня сделать это! Но я перепугалась и уступила ей. Разве это не ошибка! - Ну, если и ошибка, то не грубая, - возразил Вулф. - К тому же вы оказались в ее власти, особенно после того, как была обнаружена ее рукопись в архиве фирмы, издавшей ваш роман. - Но эту рукопись подбросила туда я, что тоже было ошибкой. Я не хотела делать этого, но она пригрозила мне, что в противном случае расскажет все о претензии к Эллен Стюрдевант, что несомненно разоблачит и остальное. Она сказала мне... - Боже мой? - простонал Рубен Имхоф и схватил ее за руку. - Эми, взгляните на меня! Черт возьми, взгляните же на меня! Вы положили рукопись в ту папку? - Вы делаете мне больно. - Посмотрите на меня! Вы сделали это. - Я разговариваю с мистером Вулфом. - Невероятно! - еще раз со стоном воскликнул он. - Совершенно невероятно! - Так что вы хотели сказать, мисс Винн? - спросил Вулф. - Она сообщила мне содержание своего письма, оставленного у одного человека с указанием вскрыть только после ее смерти. Вот почему я не понимаю, как вы можете говорить, что я не сделала каких-либо ошибок. Я даже не подумала, насколько опасно отдавать ей ту пишущую машинку, на которой я напечатала для использования его "Только любовь". Мы решили с ней, что машинка должна быть у нее, поскольку якобы она написала эту вещь, но я не учла, что в свое время купила ее и это обстоятельство легко может быть выяснено. Правда, я купила уже подержанную, но ведь на каждой пишущей машинке есть номер где-то. Вы не можете говорить, что я не сделала никаких ошибок. Вы должны сказать, что я ничего не сделала правильно. Правда? - Нет, все ваши действия были исключительно тщательно продуманы. - Что?! Что именно было тщательно продумано мною? Скажите мне. - На это требуется много времени, мисс Винн, но вы тщательно продумали тысячу деталей. Разработка и реализация мошенничеств были проведены безукоризненно, с учетом всех тонкостей и возможных ошибок. Вы удачно выбрали сообщников. Ваше поведение в обстановке, существовавшей в течение двух последних недель, было превосходным. Я обладаю некоторым опытом общения с различными людьми, как мужчинами, так и женщинами, переживающими тяжелое для них время, но носящими ту или иную маску, и я никогда еще не видел лучшей игры, чем ваша. Я имею в виду и первый ваш визит ко мне вместе с членами комиссии две недели назад, когда я довольно подробно расспрашивал вас; и второе посещение, когда мистер Ошин выступил с предложением о Саймоне Джекобсе и попросил вас внести вашу долю в десять тысяч долларов; и позднее, в тот же день, беседу в конторе мистера Имхофа, когда мистеру Гудвину было сообщено об обнаружении рукописи, тайком подброшенной вами в дела фирмы; и третий ваш визит ко мне вместе с членами комиссии, когда обсуждался вопрос об отказе от моих услуг; и заседание совета Ассоциации вчера, на котором было продолжено обсуждение этого же вопроса. Во всех этих случаях вы играли свою роль прямо-таки бесподобно. Однако особенную находчивость и ум вы проявили в пятницу, то есть четыре дня назад, когда мисс Портер приехала к вам на квартиру в Нью-Йорк. Тогда она уже выступила с куда более серьезной угрозой для вас, чем только разоблачение мошенничества, - она пригрозила, что разоблачит вас и как убийцу. Верно? - Да. Только поэтому она и явилась ко мне. Но в чем же я проявила особенную находчивость? - Мистер Имхоф нашел правильное слово для этого, мисс Винн, - "невероятно", - качая головой, ответил Вулф. - Возможно, что вы сделали это, как сказали бы психологи, подсознательно. Мисс Портер сообщила, посетив вас в пятницу, что за ней была слежка? - Нет, но я боялась, что она пришла под наблюдением. - Еще лучше. Блестяще! И вы позвонили мистеру Имхофу, сообщили ему, что к вам явилась мисс Портер с предложением урегулировать вне суда вопрос с ее иском к вам, и попросили у него совета, как быть. Ну разве это не блестяще? - Вовсе нет. Так мне подсказал здравый смысл. - Ну, знаете, я даже не в состоянии понять вас, - опять покачивая головой, сказал Вулф. - В дополнение к вашим другим преступлениям вы, хотя и в очень срочном порядке, но так умело и изобретательно совершили еще и три убийства, что даже весьма опытные детективы нью-йоркской полиции оказались в полнейшем тупике. У меня есть предложение. Я советую вам попросить окружного прокурора договориться о передаче вашего мозга потом компетентным ученым. Я сам предложу это мистеру Крекеру. Вы выполните мой совет? Кора Баллард не то вздохнула, не то простонала, и это было первым звуком, изданным кем-то, кроме Имхофа, после того, как Дол Боннер закончила свое сообщение. Однако никто не обратил внимания на это, так как все взгляды были прикованы к Эми Винн. - Вы так говорите лишь из вежливости, - повторила опять Винн. - Если бы я думала как следует, всего этого не произошло. Нелепо заявлять, что я не совершила никаких ошибок. - Вы сделали одну существенную ошибку, - сказал Вулф. - Вам не следовало бы допускать, чтобы комиссия поручила расследование мне. Не знаю, как бы вы ухитрились сделать это, однако не сомневаюсь, что, если бы мысль о нежелательности поручать мне расследование пришла бы вам в голову, вы как-нибудь осуществили бы ее. Я вовсе не хвастаюсь, а лишь констатирую, что вряд ли кто-либо еще мог разгадать ваши комбинации и разоблачить вас. Вы хотели поговорить. Есть еще что-нибудь? - Вы ни разу не пожали мне руку, - сморщив нос, заявила Винн. - Я редко жму руку кому-либо. Не просите меня. - Я даже и не жду, что сейчас вы сделаете это. - Винн встала. - Нет, мне больше сказать нечего. - Она направилась было к выходу. - Мне нужно закончить кое-что до того, как... Мне нужно сделать кое-что до того, как... Мне нужно сделать кое-что. Нет, но она действительно была НЕВЕРОЯТНА. Я сидел, словно приклеенный к креслу. Я вовсе не утверждаю, что, если бы сейчас мы были втроем - Вулф, она и я, - Винн ушла бы, однако сейчас я даже не пошевелился. Она неторопливо прошла мимо Харвея, Коры Баллард и Мортимера Ошина, но лишь в нескольких шагах от двери обнаружив, что выход ей преградили Сол, Фред и Орри, повернулась и взглянула на Вулфа... Лишь только взглянула, не говоря ни слова и морща нос. - Вызови мистера Кремера, Арчи, - распорядился Вулф. Я снял трубку телефона. Кора Баллард снова простонала, но сейчас уже громче, чем раньше.